Легенда Лукоморья
Шрифт:
– Да ты не боись, – ободрила меня Груша, – работка непыльная, всего-то и хлопот что за детишками следить. По хозяйству и делать-то ничего не придется. Даже пеленки стирать не надо. Стирка, вишь, сама делается. В сарае самопрялки стоят. Пыль да грязь тряпки-самотерки да метла-самочистка убирают.
– А котел-самовар есть? – полюбопытствовала я. Хоть я и не собиралась здесь задерживаться, но стало интересно, еда в тереме тоже чудесным образом готовится?
– Повариха у нас обыкновенная, – поведала Груша, приглушив голос. – Забава пока не наловчилась в этой ворожбе. Три печки уже спалила,
Как я понимаю Забаву, я бы тоже от такого заклинания не отказалась, когда вредный кот заставил меня пироги печь!
– Да только, – Груша злорадно хохотнула, – выбежала оттуда вся с ног до головы в тесте. И все стены тестом были заляпаны – тряпки-самотерки потом три дня их отмывали А нож-саморез так вообще как-то из кухни вырвался и чуть Гаврилу не зарезал. Хорошо, в забор со всей силы вонзился да и застрял там, пока Забава его не вынула да не переломила.
Да, а работка-то в тереме небезопасная. Если бы я и впрямь вздумала наниматься к Забаве, непременно бы страховку от несчастных случаев в соцпакет внесла.
– И еще посуду мыть приходится, – добавила Груша. – Тазик-судомой пока не работает. Мыть-то моет, только всю посуду колотит. Хотя на днях Забава его запускала – уже лучше. Раньше всю посуду бил, а сейчас – только половину.
– Прогресс! – скептически оценила я.
– Как-как? – Груша вытаращила глаза, услышав незнакомое словечко.
Но тут Забава отняла от груди Лушу, и няне пришлось вернуться к своим прямым обязанностям, так и не обогатив своего лексикона.
Хозяйка склонилась над тазиком, в котором плескался сын, а ко мне подлетел Варфоломей.
– Вот что я узнал, – деловито доложил он. – Вскоре после того, как я в последний раз здесь был, Забава вышла замуж за сына богатого купца из соседнего села. Молодые поженились по любви, отстроили терем на месте развалившейся избушки Агафьи, вскоре Забава забрюхатела и все свое волшебство сосредоточила на обустройстве быта.
– Это я вижу, – хмыкнула я. Забава и без стиральных машин, пылесосов и памперсов в Лукоморье хорошо устроилась. Пока ей еще не удалось соорудить магический аналог посудомоечной машины и микроволновой печки, но, чувствую, за этим дело не станет. Пройдет еще несколько лет, и терем Забавы будет напичкан хозяйственной магией, как современная квартира – бытовой техникой. Уверена, хозяйка додумается и до фена-самодува, и до зубной щетки-самочистки, и до радионяни. А там, глядишь, и телевидение с Интернетом в Лукоморье придут.
– Дура девка, – неодобрительно покачал головой Варфоломей. – Так бездумно чудеса тратить! А ведь была такая гордячка, все мир хотела изменить, великой волшебницей стать. И к чему пришла? Тьфу, – скривился он, – домашняя клуша.
– Ты потише возмущайся-то, – предостерегла я. – А то как бы тебя в самопечке не запекли.
Варфоломей испуганно поежился.
– Не трясись, – хихикнула я, – самопечка пока на стадии разработки.
– А ты бы, поди, от такой не отказалась, – проворчал он.
– Уж, конечно, не отказалась бы!
– Когда ж ты поймешь, Яна, что волшебство – это не игрушки, а большая ответственность? Не всякому оно дается, и спрос с волшебников особый. А, – кот с досадой махнул лапой, – что тебе говорить. Это Яга Василису уму-разуму учила да научила, а тебе хоть на голове кол теши! На голове густо, а в голове пусто.
– Ну не такая уж я и пропащая, – смутилась я.
– Пропащая не пропащая, а с Забавой одного поля ягода, – сощурился он. – Погляди вокруг. Это же твое будущее.
Я обиженно вскинулась:
– Нет, я, конечно, отдаю должное Забаве, которая нашла достойную замену стиральном машинке и прочим радостям хозяйки, но как-то это все… слишком мелко, чтобы тратить на это волшебство.
– А кто готовую еду наколдовывать пытался? – мяукнул кот. – Не помнишь, что ли, из-за чего с Иваном поссорилась? В чужом глазу соринку видишь, а в своем бревна не замечаешь!
Признав его правоту, я виновато отвела глаза и поспешила перевести разговор.
– Слушай, а откуда у Забавы столько магии на все эти штуки?
– Ты что, не поняла? – Кот укоризненно посмотрел на меня. – Не просто же так молодые себе тут терем отгрохали! Даже я чувствую, что здесь каждая пядь землицы волшебством пропитана.
Настроение мигом испортилось. Даже кот что-то чувствует, а я не чувствую ничегошеньки!
– Поди, Забава ощущала прилив силы в этом месте, раз поселиться здесь надумала, – рассудил Варфоломей.
– А на что они живут? – поспешила сменить тему я. – У нее муж, говоришь, богатый?
– Было богатство, да все в терем сплыло, – ухмыльнулся кот. – А живут они теперь забавами Забавы.
– Это как? – удивленно моргнула я.
Но только Варфоломей раскрыл рот, как меня окликнула сама хозяйка. Кот сиганул под крыльцо, а мне пришлось идти к чародейке, гадая, о каких таких забавах идет речь.
– Тебя как звать-то? – спросила Забава.
– Я… – начала было я, но тут же поправилась, вспомнив о словах кота: – Аня.
Варфоломей предупредил, что нездешнее имя Яна привлечет лишнее внимание, и советовал назваться Аней. Что ж, мне не привыкать откликаться на чужие имена. Была Селеной, была Мирандой, побуду и Аней.
– Что ж, Аня, пойдем, покажу тебе дом, – хозяйка направилась к крылечку, – да расскажу, что к чему.
К терему Забавы так и напрашивалась приставка «евро». Забава с гордостью показывала мне полы с подогревом в горницах малышей, лучины и масляные светильники, которые вспыхивали в полутемном коридоре при нашем приближении и гасли за спиной, холодильные деревянные сундуки в кухне, изнутри покрытые железом и инеем.
В кухне Забава задержалась, отдавая распоряжения поварихе. А я во все глаза разглядывала скалку, которая сама раскатывала тесто в тончайшее полотно, да ложку, увлеченно взбивавшую что-то в деревянном тазике. Вокруг тазика наматывала круги тряпка, моментально убирая брызги. Да поварихе тут и делать-то ничего не приходится! Однако круглолицая женщина в белом платке, стоящая ко мне вполоборота, отнюдь не выглядела счастливой и довольной. В разговоре с хозяйкой она все время вздрагивала и с опаской оглядывалась то на скалку, то на ложку.