Легенда о Полубоге: Пиковый Туз
Шрифт:
– Как тебя зовут прелестная дева? – включив все свое обаяние, произнес он.
– Алекстраза. Я впервые встречаю того, кто не знает имени предводительницы Валькирий! – Ее голос оказался подстать внешности – такой же манящий и обворожительный. – Но не прилично держать гостей голодными, прошу к столу.
После великолепной трапезы, когда войны утолили свой голод, начались танцы… плавно перетекающие в уединение отдельных пар подальше от людских глаз. Примеру своих подчиненных последовали и Дориан с Алекстразой.
Оставшись наедине с Валькирией, Дориан почувствовал, что его организм всецело желает лишь одного – обладать этой женщиной. Их губы слились в единое целое и, он не мог оторваться от этих чувственных губ со вкусом клубники, открывающих путь в пространство
Глаза валькирии светятся торжеством. Ярость, секс, и нечто похожее на покорность – с ее стороны, поскольку теперь она должна заплатить за содеянное. Движением руки юноша опрокидывает девицу на спину, и прижимает к кровати. Теперь его очередь. Он входит в нее, все глубже и глубже, не торопясь, заставляя женщину кричать, и умолять о продолжении. Теперь жизнь и смерть казались Дориану равно желанными, и то, и другое вело к высшему наслаждению…
Спустя примерно неделю, (которая по вполне понятным причинам для викингов пролетела как один час) «Ветер» вышел в море, и уже на следующее утро Дориан с командой оказался в порту, откуда их забрали пару лет назад.
Дориану можно было бы позавидовать: Фортуна улыбнулась ему, он не погиб, стал богат, и уже скоро начнёт добиваться своих целей. Но это не нравилось одному юноше из их команды, и юноше волей-неволей пришлось пойти на обострение конфликта. И вот в силу вышеперечисленных обстоятельств произошло следующее:
– Дориан! Ты отродье портовой шлюхи, и трусливого бонда! И сам ты трус! – Дориан решил напоить Келгара, что бы узнать, в чем причина такого поведения, а потом собрал всю команду по выдуманному поводу.
– Ты что мелешь? Иди, проспись, свинья! – обостряя ситуацию, произнес Дориан.
– Ну, уж нет, я тебе все выскажу, трусливая собака!
– Как ты меня назвал?! Не забывай, падальщик, с кем разговариваешь!
– Ты позоришь весь мужской род! Какой ты викинг, если боишься встретиться с врагом в открытом бою! В походах под твоим трусливым началом нет никакой славы, и чести! Ты трус! Убью! Мразь!
– Твои претензии я рассмотрю в Кругу. И пусть нас рассудят Боги. Когда проспишься, приходи на Скалу, я не хочу убивать пьяного… – и с этими словами Дориан удалился.
В ясную лунную полночь, на скале что выдавалась далеко в море, на самой ее вершине, имевшей в диаметре всего метров десять, был очерчен круг, в котором стояли двое обнаженных по пояс юноши. Без щитов – бой не предполагал, что в живых останутся оба противника. Дориана окружало едва уловимое изумрудное свечение, его противник отсвечивал красным. Бой начался без всяческих словесных прелюдий – когда говорят клинки, слова бесполезны. Зрелище поединка было воистину завораживающим: Юноши сражающиеся на клинках, за честь и доброе имя. Мечи и силуэты противников превратились в секундные блики, а над скалой звучала ни на мгновенье, не смолкая песнь клинков. Время, казалось, остановило свой бег, заинтересованное исходом схватки врагов. Внезапно круг, в котором происходила схватка, заволокло дымкой, озаряемой изнутри зелеными и красными всполохами. Внезапно дымка рассеялась, а вместе с ней смолкла песнь клинков. В кругу стоял Дориан, а у его ног лежало обезглавленное тело…
Прошло время, и команда возвращалась из очередного похода, как они вдруг увидели, что их город с моря пытаются взять штурмом. В гавани уже вовсю кипит бой.
– Орлы! Какие – то уроды хотят разграбить наш милый городок!
В ответ он услышал громогласный клич воинов, и почувствовался вкус их боевого возбуждения. Десантировавшись на берег, викинги врезались в тыл нападавших, словно горячий нож в масло. Когда нападение было отражено, поймали одного из нападавших, что бы допросить. От него, надо признать с большим трудом – пацан был насмерть перепуган, удалось узнать, что нападение было делом рук Аридо Лускана, а значит, что это была только разведка, и вскоре следует ждать основной ударный кулак носящих герб с изображением вепря.
По этому поводу было собран городской тинг, на котором решалось, как быть и что делать.
– Если уважаемые отцы города согласятся финансировать вооружение городского ополчения, то я и мои бойцу готовы за месяц обучить добровольцев держать оружие, и если на то будет получено согласие граждан, то я поведу объединенные силы на цитадель Лускана. – Произнес речь тан.
– Мы и так отразили нападение, и мне кажется, что Лускан, если конечно мальчишка не врет, поостережется нападать вновь. – Подал голос один из «отцов города»
– Послушай, ты кретин с кошельком вместо головы, это как ты называешь «нападение» было не более, чем зондированием почвы. Лускан не отступится от своих намерений, и уже весной придет сюда во главе армии численностью в два таких же города, как наш. А если ты боишься за свой кошелек, то подумай хоть раз в жизни, что станет с твоим имуществом, если Лускан придет сюда. У меня все, теперь думайте. Я буду ждать вашего решения до вечера, потом уйду – я не хочу бессмысленно подставлять своих людей под чужие мечи из-за вашей жадности. – Произнес тан, и вышел.
Город принял предложение тана. На следующий же день он приступил к обучению:
– Слушайте меня, говорю только один раз, глухие могут подойти поближе. Сейчас вы просто толпа, пригодная разве лишь на то, что бы дать обученным войскам время перегруппироваться ценой собственных жизней. Но я и мои люди сделаем из вас вполне боеспособную дружину. Говорю сразу, поблажек не будет никому. А теперь вперед. Возьмите ваши тренировочные мечи и отрабатывайте удары на мишенях. – Хирд переходил от одного ополченца к другому, и если требовалось, поправлял руку – Не так, расслабь кисть, вот так и вкладывай силу в удар. Вот, продолжай. Через неделю, когда ополченцы научились сносно держать клинки, их стали учить драться с живым противником. Пример показывал сам Буград.