Легенда о потерянном сердце
Шрифт:
Перед смертью старый маг сказал последнее пророческое слово Воеводе: «Союз Сизого Сыча и Хрустальной Лани наделит тебя таким могуществом, которого эта земля ещё не видела!»
Сын услышал эти слова и запомнил. А когда сам пришёл попрощаться с умирающим отцом, то получил единственное странное предупреждение: «Берегись Серебряных струй, ибо они подхватят тебя и увлекут в бездну, откуда нет выхода!»
Молодой владыка Тахир, почему то верил этому бездарному колдуну. Ведь он так живо рассказывал о Предгорье, как будто сам там был. Какая же сила – это умение общаться
Но если бы Аттюк имел хоть рисовое зерно тех знаний, которыми владел его отец, то Отор не был бы таким беззащитным хотя бы перед теми сущностями из Сухоречья. А так – голодные и мерзкие твари регулярно проникают в жилища жителей и подкидывают неприятностей в общину.
– Очень странный у нас колдун, – натирая свой меч, сказал Ярс в компании ночных дозорных. Недаром ли он ест хлеб в общине? Пустите меня послужить этим нашим богам. Может, я лучше договорюсь с ними.
– А как же быть с лечением? Ты сможешь так же зашить раны?
– Пф, так раны зашить и я смогу! Вон после сражения все как один зашиты словно колбаса, – сетовал Ярс. Ни одна девушка не захочет взглянуть на это уродство. Ой, только не говорите, что шрамы украшают. Я ему нос сам расквашу, если он коснется, нет, если просто глянет в сторону моего прекрасного лица!
И провел руками, манерно так, по своим русым волосам, откидывая их за спину.
– Считаешь, что иметь знания мага – это легкое дело? – спросил дозорный.
– А ты считаешь, что знания спускаются как туман на степь? Тогда я пойду немного полежу на куче сена, может чего и перепадет, – Ярс поднялся и только занес ногу на право идти к стогу сена, как напарник дернул его обратно наземь.
– Спать собрался? Ага, да! Сиди здесь и неси караул. А то придет твоя зазноба из Сухоречья и поцелует за твою великолепную шею своими гнилыми зубками, к утру ты станешь не только пятнами как Аттюк, но и посинеешь от ненасытной любви.
Дозорные рассмеялись.
Один из стражников нагнулся и загадочно так спросил:
– А нашего князя тоже Тварь поцеловала?
– Это ты почему так решил?
– Так это, мы когда мылись в озере, я видел на его правом предплечье пятна коричневое и белое.
– А тебе кто позволил подглядывать за князем?!
– И Ярс приставил острие клинка к подбородку любопытного дозорного
– А, я-я-я случайно видел. Мы коней мыли, и он впервые закатил рукава, хотя этого никогда не делал. Всегда ходит полностью одетым – жара-не жара. А вдруг это заразно…
– Так и есть.
– Ни-ко-му, что видел. А то ножичком так – ап! И в овраг, за стан! Уяснил?
Глаза Ярса засверкали языками пламени, он прищурился злобно.
– Тьфу, на тебя! Слово даю! И убери ножичек, – ответил товарищ.
Ярс выровнялся, задёргал бровями и произнес, поглаживая латы:
– Жрать хочется!
Глава 4
«Как мягко ложатся тени на эти тканые ковры, устеленные кругом в моём шатре. Цвета их в затухающем очаге уже казались не такими насыщенными, тени от огня колыхались по округлым стенам, рождая причудливые фигуры то ли животных, то ли духов. Я бы хотел заснуть сразу, но никак не могу. Что-то очень далёкое и неосязаемое пытается со мной поговорить. И я не знаю, что оно хочет. Зовёт или шепчет. Этот зов я чувствую с каждым днём всё отчётливее. Какая-то тяжесть в груди.
Мама. Как мне тебя не хватает. Я бы тебе сейчас показал, как вырос, как веду хозяйство, как всё держу под тотальным контролем. Я бы тебе точно не рассказал, про мои провалы, но ты бы их точно заметила. Только не надо меня жалеть. Я других стараюсь не жалеть, что бы, если придётся, принять потерю, не долго печалиться, а сжав зубы продолжать жить. Как ты там? Мне тебя не хватает. Твоих тёплых ладоней, которых я никогда не чувствовал и твоей улыбки, которой никогда не видел.
Я один. Ни брата, ни сестры, за которыми я бы мог присматривать, нет. Я вырос холодным и жёстким. Меня просят улыбаться. А чему улыбаться? Кому? Отец вон так печалился, что не выдержал без тебя. Разве он замечал меня? Я словно колючка на пустыре. Вроде существую, но так бесполезен. Каких стоило усилий, чтобы добиться его милости хотя бы поговорить как отец и сын. Чтобы я не делал, все мои дела критиковал и вечно был недоволен.
Вокруг меня вился только этот Аттюк со своей невыносимой заботой Крестного отца. Его общество меня раздражает, я бы хотел больше времени проводить с отцом. Что мне досталось от отца? Что мне осталось от тебя? Даже одежды твои отец сжёг вместе с тобой. Украшения раздал людям, амулеты… Я, по крайней мере, видел, что он хоть кого-то любит и за кем-то скучает. Этот амулет сделал отец для тебя. Серебряная чеканка Степного Сыча с хрусталем вместо глаз и на груди алый камень, ограненный в виде сердца. А на груди его ношу я. Никогда не снимаю. Тоже хотел бы тебе сделать подарок, но… Я тебя даже не видел. Мама, что такое любовь?
Неужели это боль? Все говорят: что понять, когда пришла любовь надо увидеть Духа в виде струящейся воды исходящей от человека. Говорят, что эти струи, проникая в человека, приносят ужасную боль. Нет, я не готов это испытывать. У меня хороший меч, если даже эти струи будут терзать моё тело, я их разрублю, как барана. Да, так и будет!
Мам, покажи мне её. Любовь»
«Как я уснул, не помню.
Что это за неизвестное волнение разливается по груди, тепло так. Что это, сон?
Будто иду я по дороге, и луна освещает её. И знаю, что надо идти именно туда. Сизая долина вдруг сменилась лесом. Возникли странные деревья, я таких еще не видел. И вроде дорога была ровной, но идти мне становилось всё труднее, ноги увязали в песке. Смотрю, а рядом идёт ещё человек. Легко идёт, хотя тяжёлую ношу впереди себя несёт. Я ему говорю: “дай помогу!” Он мне: “Ты со своей ношей как справишься?”
И тут чувствую за спиной свою ношу. Дышать трудно, такая тяжёлая. Попутчик глянул на меня и так же легко пошел впереди меня. Я хочу его догнать, потому что в лесу одному идти стало жутко. С деревьев стали капать капли крови, а под ногами будто хрустели кости. Попутчик сначала побежал вперёд, потом вернулся.