Легенда о потерянном сердце
Шрифт:
–Предупреждаю, впереди лежит камень, переступишь его – пойдёшь дальше, а не увидишь его, зацепишься, – убьешься!
– Спаси тебя боги!”, – говорю ему. И опять иду, внимательно смотрю под ноги, а тьма сгущается и уже ничего не видно. А попутчик кричит, размахивая руками:
– Смотри внимательнее!
Капли крови стали капать на мою голову, и я почувствовал их запах, капли застилают уже глаза, а я отчаянно пытаюсь их стереть с лица, чтобы не проглядеть камень. Но камня всё нет.
– Камня нет! – закричал я.
– Есть! – донёсся до меня нежный женский голос. Я остановился,
– Мама? Мама! Это твой голос? Это ты?
– Не-е-ет, – прошептал голос и смолк.
И-и, э-э-эх! Я ничего не вижу! Что делать? Куда идти? Вижу деревья, сменились стенами из валунов. Они блестели в лунном свете от влаги. Это они, камни. Сейчас внимательнее. Но плохо видно. Фонарь бы. И тут же нежный голос издалека:
– У тебя есть уже фонарь, а ты не пользуешься.
“Где фонарь? У меня были заняты руки. Стой, а зачем мне эта ноша? И я её скинул. Стало легко. И тут я почувствовал, на груди тепло. Глядь, а на шнурке висит амулет, из глаз его струится свет и освещает дорогу. И тут мне стало легко, и я побежал изо всех ног. И вдруг, я цепляю ногой что-то. Камень, как я его не заметил! Руками и ногами я закрутил в воздухе как мельничными лопастями, я выглядел по-дурацки, как ребёнок, свалившийся с печи.
Но эти шутовские движения спасли моё равновесие, я попрыгал на одной ноге и остановился. Пригляделся, а камень превратился в лужицу и исчез.
Я взглянул на амулет. И тут появился попутчик, но лицо у него уже было совсем не такое, как ранее, а какое-то искажённое, перекошенное. Он показал пальцем на амулет:
– Отдай! Это не твоё!
– Не-е-ет!
– Это моё! – закричал человек.
И он с такой силой выхватил амулет, что всей моей силы не хватило, чтобы его удержать. Он убежал и растаял. Стало чудовищно одиноко. Страшно и одиноко. Такое ощущение, что меня обманули, и я стою в отчаянии от своего бессилия. Руки стали тяжёлыми, ноги не шли, они опускались в песок и этот песок стал поглощать меня. Я не сопротивлялся и желал смерти, только чтобы, в конце концов, не переживать этих чувств.
Я очень устал. Песок захватил мои ноги, спину живот, подобрался к груди. Я попрощался. Подумал, что это всё. Но вдруг чья-то рука протянулась ко мне, и я вытащил из песочных оков руки. Поднёс к этой милой тоненькой руке в надежде перед смертью почувствовать нежность женского прикосновения. Рука её дотронулась до моих рук, потом погладила по волосам, щеке, глазам.
Мне стало так легко в тот самый момент, когда я испытывал сдавливающую силу песка на теле. А эти прикосновения словно исцеляли эту боль. Непередаваемое чувство, которого я никогда в своей жизни не испытывал. Я понял, что это счастье. Что это и есть Любовь. И как только я это осознал. Всё закончилось.
Я открыл глаза.
Ещё долго лежал на тёплых шкурах, не мог прийти в себя от прикосновения. Не хотел потерять это чувство. Вытаращил глаза вверх, где отверстие в шатре. А там молчали звезды. И тонкая неведомого мне цвета струйка дыма поднималась вверх, рассыпаясь мелкими каплями, сияющими в лунном свете, растворились в один миг и исчезли. Я подумал про очаг. Посмотрел на него. Он давно уже остыл и никакого дыма от него не исходило.
“Мама, если это ты, то я благодарю тебя, что ты показала мне Любовь, теперь я знаю что это. Спасибо.
И я впервые в жизни сказал эти непонятные доселе мне слова : “Я люблю тебя, Кто бы ты ни было”
Глава 5
Тахир понял, что именно этого чувства ему очень не хватало.
Он встал со свежей головой, совершенно выспавшийся. Взглянул вверх, где было отверстие шатра, улыбнулся. Расправил плечи. Вдохнул холодного воздуха полную грудь и вышел из дома. Ночная вахта сменяла дневных стражей, орали во всё горло петухи, заря поднимала свои заспанные очи.
“Какое-то странное утро. Какое-то полное, достаточное, завершённое. Я посмотрел на все вещи и увидел их как бы со всех сторон. Даже внутри. Коней надо на пастбища, и конюхи уже их повели за ворота. Женщины разогревали котлы. Тихо, чтобы не будить детей и стариков, возились возле своих домов. Неспешно начинался день в княжестве. Он всё нарастал суетой и нарастал, словно снежный ком, вытягивая из домов людей и крутил ими, крутил, крутил.
У нас были ежедневные заботы. У простого люда простая работа, у нас иная.
В построенном из камня кругляка доме расположен Совет Общины. Скоро все подтянутся, и мы будем решать, что делать с зимовкой города. Поля убраны, овощи заготовлены, теперь можно передвигаться к царским стенам, чтобы хоть немного укрыться от зимних сумасшедших ветров. На этом месте мы оставим тяжёлый скот, которому лучше далеко не ходить. Здесь есть сено, можно ждать отелов и окотов. Мужчины будут сменяться, они будут и охранять стены города, и смотреть за скотом. А часть народа двинется в пригород. Там надо наторговать с товара, чтобы прожить зиму и весну.
Это неожиданный для княжества шаг со стороны Царя Митра.
Долго же нам пришлось стоять на коленах с послами перед Его Величеством, чтобы он хоть на время забыл наши глупые и неразумные поступки.
Засуха склонила наши гордые головы, и мы решились на заключение мирного договора. Но этот мир был настолько хрупким, что малейший проступок мог обойтись нам обычной участью предателей. Нас просто уничтожат. Всех.
Поэтому, торговцам, под страхом отрубания рук, было запрещено обманывать покупателей. Детям запрещено было появляться в городе, дабы не попались как попрошайки. Женщины выходили в город только как торговки. Остальные сидели по домам. Количество стражников мы уменьшили, мужчины занимались тем, что возили повозки с кожами, сырами, вяленым мясом, мёдом. А назад везли соль, лекарственные коренья из их лесов и много ещё чего.
Мне доставляло удовольствие наблюдать, как крепнет наш общий дом – Отор. А мои люди шарахались почему-то от меня.
Я неплохо был одет. Понятно, Князь же. Тёмные русые волосы, мы все свои волосы подвязывали разными очельями, в будни простыми, на праздник вышитыми и украшенными. Так как уже в природе – предзимье, то одеваться приходится теплее. Благо, что овцы выжили, и мы наваляли одёжи и обувки к зиме. Кожаная лёгкая душегрея да льняная рубаха сохраняли тепло. Уже в зиму понадобятся тулупы да тёплые портки, а пока так сойдёт.
Конец ознакомительного фрагмента.