Шрифт:
Пролог
10 день, месяц Обезьяны, год Лошади 7-го цикла эпохи Скрытых Деревень.
Где-то в провинции Кентани, Страна Огня
Тело жгло чёрным огнём, от которого не было спасения, даже чакра не помогала, заканчиваясь слишком быстро. В тот день, когда я дрался с Итачи, мой старший брат тоже использовал технику «Аматерасу», и я наивно полагал, что разминулся со смертью лишь с помощью замещения тела, сбросив обугленную кожу, как змея. Вот только сейчас… Сейчас я понимаю, что Итачи щадил меня и Замещение
— Са-а-ске-е! — сквозь гул в голове разобрал я крик. С обеих сторон ко мне бежали.
Наруто выполнил какое-то жабье фуиндзюцу и запечатал чёрный огонь в гигантский свиток. Сакура выдернула меня из древесного захвата.
— Сейчас, сейчас, Саске, я помогу, — лихорадочно шептала она, вливая в меня медицинскую чакру.
Шум боя клокотал в ушах. Во рту как-то отстранённо ощущались гарь и кровь. Я слышал крики и характерные звуки: вокруг нас погибали другие шиноби. Всё для того, чтобы отстоять этот кусочек земли, на котором Сакура безрезультатно лечила меня, первым делом отключив боль, потому что я больше не чувствовал, как горит и лопается кожа.
— Береги чакру, — хотел сказать я, но вышли только хрипы и сипение. Поэтому просто остановил её, коснувшись уцелевшей рукой запачканной щеки, зацепив одинокую слезинку.
Три минуты назад, до своей последней не слишком успешной атаки, когда мой резерв был почти полон, я оставил репер для техники Изанаги, и похоже, что моя предусмотрительность была не лишней.
Впервые я столкнулся с этим дзюцу, когда убивал Данзо — старого пердуна, отдавшего моему старшему брату приказ убить весь наш клан. Клан Учиха. В обмен Данзо пообещал Итачи сохранить жизнь мне, а сам разжился большим количеством шаринганов, их он приживил себе во все места, а не только в глазницы.
Шаринган — воистину Великое додзюцу потомков Рикудо-Сэннина, особые глаза — улучшенный геном нашего клана, от которого почти ничего не осталось. Даже на начальной ступени развития шаринган позволяет использовать иллюзии и ускорять восприятие реальности, читать по губам, запоминать и анализировать тонны информации, просчитывая ходы соперников, а в последней стадии — творить техники, недоступные другим шиноби. Чёрный огонь «Аматерасу», который нельзя ничем потушить, «Цукиёми» — самое могущественное гендзюцу, «Камуи» — техника телепортации, «Сусаноо» — техника почти абсолютной защиты, и ещё много других, завязанных на индивидуальные особенности шарингана.
Мой старший брат был очень сильным шиноби, гений клана, в тринадцать он смог развить свой шаринган до четвёртой ступени: «Мангекё». Мне было восемь, когда он исполнил тот приказ, и шестнадцать, когда я убил своего старшего брата, сгорая от ненависти и считая его бездушным монстром. А потом мне буквально «открыли глаза» на ситуацию с кланом Учиха, и мой шаринган тоже эволюционировал…
Когда я наконец выяснил всю правду о брате и гибели своего клана, то Данзо показал мне ещё одну грань могущества шарингана: технику Изанаги. Невероятный контроль иллюзии и реальности. Особое гендзюцу, которое может сделать иллюзией как собственную смерть, так и смерти других. Впрочем, цена использования техники — навечно закрывшийся шаринган. Данзо приживил себе много шаринганов клана Учиха, он разменивал их на свою жалкую жизнь, не считая. Мне пришлось убить его не один десяток раз. Данзо не был носителем крови, а его шаринганы были третьей ступени, поэтому длительность его иллюзии Изанаги составляла секунд шестьдесят. Я чувствовал, что и с Вечным Мангекё моё время для активации Изанаги уходит и продержится ещё максимум полминуты.
Пусть сначала я колебался, чью сторону выбрать в этой войне на уничтожение, и явно выбрал сторону проигравших, но сожаления не было. Лишь облегчение, что я смогу спасти своих друзей и всех остальных, пожертвовав всего лишь зрением. Мой брат Итачи, воскрешённый техникой врага, которому даже после смерти удалось побороть подчинение, показал и последний секрет шарингана: Изанами… И заодно вправил мне мозги, заставив вспомнить то, что мне действительно дорого.
— Саске! — смазался в ушах крик Наруто, когда я рванул к своей цели и активировал в правом шарингане Изанаги, отдавая Богу сущего его дань и чувствуя, как мир становится иллюзией.
* * *
Что-то было не так. Конечно, я ещё ни разу не использовал эту запрещённую технику и «изнутри» не мог изучить её любопытства ради, но видел, как её используют другие, и смог кое-что почерпнуть для себя из информации, переданной мне Итачи. Ничего подобного точно не должно было быть! Кажется, после моей смерти, которую я отменил, по нашим шарахнули бомбой биджуу, и это ещё один повод порадоваться своей предусмотрительности. Я мог всех воскресить. Отменить их смерти.
Но когда я оказался в заранее запасённом репере, отмеряющем начало «возврата», то не смог пробиться через собственную иллюзию. На поле боя все участники сражения застыли, и странное зеленоватое свечение охватывало всё вокруг. Словно… мир исчезал. Присмотревшись оставшимся глазом, я заметил, что эпицентр этого свечения исходит от… Наруто.
От моего лучшего друга, который с рождения был носителем демона-биджуу, можно ожидать разных сюрпризов, но это… Это на самом деле выглядело жутко. Ледяные мурашки пробежали вдоль позвоночника, и я ощутил, что и меня тоже вот-вот сметёт странной и безразличной стихией. Её пока сдерживала чакра и отведённое время Изанаги, но, скорее всего, как только я попаду в миг своей смерти, то исчезну вместе со всеми.
Похоже, что Узумаки или его биджуу совсем съехали с катушек… Или… не видели иного выхода.
Чёрт! Десять секунд! Что делать? Думай!
Девять…
А если попытаться использовать «Камуи»?
Восемь…
Мне техника обычной телепортации при помощи Мангекё не давалась, я видел лишь, как это делают…
Шесть…
Но что, если использовать тот же принцип, как при Изанами или Изанаги? Тот особый посыл чакры к глазам, из-за которого шаринган закрывался навсегда, но…
Четыре…
Взамен совершалось почти невозможное…
Три…
С учётом одновременного использования Изанаги возможно, что меня даже перенесёт во времени и я успею остановить Наруто…
Два…
Кажется, я случайно открыл последнюю грань шарингана, и если выживу, то обязательно как-нибудь пафосно это обзову…
Один…
* * *
Вокруг разливалась тьма, к которой, похоже, следует привыкать. Я чувствовал усталость и опустошение, но определённо был жив.