Легенда о слезах двух Лун
Шрифт:
«Я никогда не носила такие платья».
«Давай напишем на французском эту же фразу?»
«Я верю тебе. И всегда буду верить».
«Это самый прекрасный сад, мой король!»
«Я люблю тебя, мой дорогой Альвиан».
Рука высшего расслабилась и измученное тело постаревшего Джакуба прилипло к полу. Альвиан не двигался с места, будто на него посмотрела Горгона, и тот превратился в камень. Слова девушки разносились из его подсознания, вновь и вновь возвращая бывшего короля в те прекрасные дни, когда они были вместе. Воспоминания приносили больше боли, чем при его смерти. Кинжал не резал так остро, как они. Вся
— Что они сделали с Мари? — мужчина наконец-то пришёл в себя, но его взгляд до сих пор был прикован к внутренним картинкам.
— Они… сожгли её, как ведьму, — Джакуб боялся произнести эти слова, поэтому отполз подальше, — Фридрих отрубил тебе голову, и её кинули рядом с Мари в костёр.
— Поступок настоящего Императора, — усмехнулся высший, — отрубить голову мёртвому королю.
Альвиан вспомнил что-то ещё, отчего его голубые глаза сразу округлились, а брови опустились к переносице. Его лицо так перекосило, что Джакуб готовился к новому взрыву, от которого он ждал смерти.
— Что они сделали с нашим ребёнком?! — взревел высший, — Отвечай!
Пожилой мужчина, быстро передвигая конечностями, оказался возле противоположной стены. Он попытался встать, но ноги не слушались его, и каждая попытка заканчивалась падением. Альвиан подходил всё ближе, и если бы он просто убил своего давнего друга, то Джакуб был бы рад, но зная его, он станет приводить его в порядок, как только одна нога окажется на том свете. В груди закололо, и бывший советник короля схватился за больное место. Он хватал воздух, надеясь, что знакомые ощущения скоро пройдут.
— Ребёнок. Он. Остался. Жив.
— Жив? — голос высшего сразу поменялся, — Как такое произошло?
Заметив, что мужчина не может говорить, Альвиан направил свою энергию, чтобы вылечить больное стариковское тело. Болячек было достаточно, чтобы он хоть сейчас отбросил коньки, но каким-то образом он жил. Джакуб сел на кровать, приходя в себя.
— Константин приехал, как только всё произошло…
— Произошло что? — спросил Альвиан, но в ответ было долгое молчание, — Говори прямо, Джакуб.
— Он приехал, как только ты умер. Фридрих сразу пришёл в тронный зал, поглумился и отрубил тебе голову тупым мечом. Константин в это время пробрался на верхний этаж, где спала Мари. Как он сказал, она услышала крики снаружи и пошла на твои поиски. Они встретились в коридоре, а потом Мари решила идти к капсуле. После этого они вышли к саду, где она родила. Мари отдала ребёнка Константину, а тот передал его мне. Анику он отвёз Аль-Камилю.
— Почему тебе? — удивился Альвиан.
— Отакар оставил записку королю Франции Людовику IX, которую ты ему отдал после смерти Пржемысла. Там говорилось о том, чтобы Людовик позаботился о ребёнке, которого я должен буду ему принести. Мы ранее обсуждали это с ним, и я предположил, что это наш с Катариной ребёнок, но… всё оказалось сложнее.
Альвиан отвернулся. Он поднял голову вверх, вдумываясь во всё сказанное. Даже в такой ситуации Мари смогла найти выход. Неприятный, но всё же выход.
— Как я оказался здесь? — высший продолжал смотреть на белый потолок, ощущая покалывания в глазах.
— Я положил твоё тело в капсулу…
— Без головы?
— Без головы.
— Продолжай.
— Положил в капсулу и увёз во Францию. Мы переехали с Катариной сюда, и я сбросил капсулу в пролив, а кристалл держал при себе. Сделал всё, как сказала Мари.
— Ясно.
Альвиан не мог больше ничего слушать. Гнев внутри разжигали не только мысли о прошлом, но и его голоса подсознания, которые вернулись на свои места. Все чувства хотели взорваться, вылиться наружу, потому что внутри высшего им стало очень тесно. Альвиан вышел из чужого дома и поплёлся к тому месту, откуда слышались звуки бьющихся волн. Людей в таком маленьком месте было немного, но все, кто встретил беловолосого незнакомца спрашивали о его самочувствии. Альвиан не слышал их взволнованные голоса и целеустремлённо шёл к воде, из которой он родился во второй раз.
Поверхность пролива казалась холодной и пугающей. По большим волнам Альвиан определил, что скоро должен начаться шторм. Солёный воздух почти сдувал его с места, но такая погода даже больше нравилась ему, чем любая другая.
Спуск был крутым. Альвиан долго смотрел то на бушующую тёмную гладь пролива, то на острые камни внизу. Ему хотелось ощутить весь холод воды на себе. Чтобы она окутала его, приняла обратно к себе, вернув потерянное спокойствие. Высший шагнул вперёд и медленно стал опускаться вниз, словно подхваченный сильным порывом ветра. В округе никого не было, кто мог бы увидеть подобное чудо.
Чёрные тучи затягивали небо поверх серых. Возрождённый Император ощущал энергию, исходящую от них, и подчинил её себе. По коже пошёл ток, отчего изредка появлялись вспышки, похожие на маленькие молнии. Огромная волна шла к берегу, где стоял высший. Она могла бы поглотить всё побережье и близлежащие города. Но как только она оказалась возле беловолосого наэлектризованного мужчины, вода разлилась в разные стороны, не доходя до обрыва. Так повторялось несколько десятков раз. Зрелище завораживало, но даже в огромных гребнях волны, Альвиан видел лицо той, кого обещал охранять и о ком поклялся заботиться. Он закричал, выпуская из себя съедающую изнутри боль.
***
Современный мир не мог перестать удивлять Альвиана. Всё было чужим, неизвестным. Джакуб рассказывал обо всём, что произошло за долгие столетия отсутствия высшего. Он старался влить возродившегося короля в технологичный мир, но вывести из него средневековую Чехию оказалось намного сложнее. Высший общался с людьми, как со слугами, смотрел на них с высока, отчего отношение к беловолосому мужчине портилось в первые секунды знакомства. Исключением были люди, падкие на внешность. Они могли слушать короткие колкие высказывания Альвиана, но обращать внимание только на внешнюю оболочку. Мысли таких людей забавляли мужчину, и он мог пользоваться ими в своих целях. Он нанял в дом Джакуба пятерых людей (в основном женщин), которые выполняли работу по дому.