Легенда о трёхглавом змие
Шрифт:
– Радомир, – повторяют они снова и снова моё имя. Вздрагиваю! Кровь стынет в жилах. Дерьмо!
Мавка стоит на крыльце, держит Дингу, а та вырывается, лает. Я толкаю Феодору в дом и захлопываю дверь.
– Уходи! – умоляю Влада в надежде, что он послушается. – Пожалуйста! Бери собаку и уходи.
Мавка косится на меня недовольно. Трупы его не пугают. Знаю, он не хочет оставлять нас, не любит быть в стороне.
– Спасай собаку! – настаиваю я.
Мне будет спокойнее, если они уйдут. Мавка любит Дингу – вон как прижимает испуганное животное к груди. Всё-таки она живая, с бьющимся сердцем, и давно
– Ра-а-до-о-мир! – меня хватает за плечо покойник, разворачивает к себе. В янтарных глазах мертвеца я узнаю знакомый огонь – таким же горят глаза брата. И мои собственные. Страх – чуждое мне чувство. Меня сложно напугать, но Радиму это всегда удавалось. Вот и сейчас я замираю, а полуразложившийся труп вонзается костлявыми пальцами в моё плечо и куда-то меня тянет. Больно! Теперь чую запах собственной крови.
Ещё один мертвец присоединяется к нему, так же хватает своими сгнившими от времени руками. Держит крепко и дёргает. Таращится глазами Радима, все они смотрят на меня глазами брата. Нет! Нет! Нет!
– Ра-а-до-о-мир! Ра-а-до-о-мир! – мычат покойники. Голоса сливаются в единый гул. Трупы тянут меня к лесу, уводят. Я немею от ужаса и не сопротивляюсь.
Понятно, что они пришли за мной. Ему нужен я – не Мариан, не смертная девушка, а я!
«Радомир, ты будешь моим. Хочешь ты этого или нет. Вот увидишь, мы снова сольёмся с тобой воедино», – проносятся в памяти слова Радима.
– Радомир! – различаю голос Ратмира и нахожу его взглядом. Он ловко разрубает мечом покойников, уверенно пробиваясь сквозь их толпу прямо ко мне. Нам с братом-близнецом не нужны слова, чтобы понять друг друга. Он тоже в ужасе, потому что знает, зачем я нужен Радиму. Ратмир не позволит меня забрать!
Он раскидывает мёртвых вокруг, а те продолжают шевелиться, окружают нас. Брат хватает меня за руку и встряхивает.
– Соберись! – рычит он. – Это Радим управляет мёртвыми!
Вот чёрт! Радим на такое не способен… был.
«Вот тебе и странные руны», – думаю я.
Медленно дышу, стараюсь сконцентрироваться, успокоиться. Мертвецов слишком много, они продолжают наступать. Шепчут моё имя, тянутся ко мне. Я их единственная цель.
Мы встаём с Ратмиром спина к спине, брат протягивает мне клинок. Отбиваемся от всё прибывающих трупов. Мои движения становятся точными, быстрыми. Близость Ратмира придаёт уверенности, я знаю, что он не отдаст меня брату. Покойники окружают нас, а дом их не интересует. Это успокаивает – Мариан в безопасности и девушка тоже. Гнилостный запах режет глаза, голова начинает кружиться, я слабею. Слабеет и Ратмир. Всему виной проклятый трупный яд! Он нас отравляет.
Внезапно мертвецы затихают и останавливаются. В воздухе повисает зловещая тишина. Покойники впериваются в нас янтарными глазами брата. Не к добру это. Чую опасность. Плохо.
– Ратмир, Радомир, родные мои, любимые, – нарушает тишину высокомерный голос брата.
Радим! Он сидит на крыше дома, свесив одну ногу, и улыбается, обнажив клыки. Его янтарные змеиные глаза лукаво наблюдают за нами. Брат явился во всём великолепии, гордый и самоуверенный.
– Это даже хорошо, что вы вместе. Не упрямьтесь, идёмте со мной, – требует Радим голосом, не терпящим возражений.
– Что всё это значит? – рычит Ратмир, указывая на толпу покойников. Он встаёт впереди, закрывая меня от Радима. – С каких пор ты управляешь ими? Ты не властен над мёртвыми, не имеешь права тревожить их!
– Не надо нравоучений, добродетель тебя не спасёт, – со зловещей ухмылкой произносит Радим. – Отныне во мне есть сила подчинять нежить. Хотят они того или нет.
– С чего такая честь? Зачем им слушаться тебя? Брат! Что ты натворил опять?! – кричит Ратмир.
Радим наигранно вздыхает:
– Может, я обаятельный и нравлюсь им?
Он закатывает глаза, спрыгивает на землю легко и грациозно. Идёт в нашу сторону, а мертвецы расступаются перед ним. Радим смотрит на меня и улыбается, но улыбка не дружеская.
– Радомир, пойдём, пока я добрый.
Мы молчим, плотно окружённые мертвецами, напряжение нарастает. Я стою за спиной Ратмира, готовлюсь к бою. Старший брат смотрит на нас, словно хищник на добычу. Радим измотал обоих, отравил трупным запахом, и он знает, что мы не питаемся. Злодей застал нас врасплох. Ловушка! Всё полетело в Царство Мёртвых, а должно было выйти иначе. У меня ведь появлялось дурное предчувствие, зря от него отмахнулся.
– Ладно, ничего страшного, я ожидал этого. Радомир, а с тобой ещё не закончил, братец, дома побеседуем, – Радим угрожающе подкрадывается, бежать некуда. Я скалюсь, без боя не сдамся! Нас как-никак двое!
Раздаётся выстрел, затем ещё один, ещё и ещё, кажется, целая обойма! Радим падает на колени, кашляет кровью. На время ослабляет контроль над мёртвыми – их поблёкшие очи больше не янтарные.
«Серебряные пули! – осеняет меня. – Кто же наш спаситель?»
Феодора! Её руки трясутся, лицо в слезах, но она гордо подымает голову, сжимая пистолет в руках. За ней стоит Мариан, зрачки закатились, видны только белки, он в трансе, открывает частичный проход в Царство Мёртвых.
Сконцентрировав всю свою силу, Мариан руками раздвигает материю, цепляется за видимые только ему рычаги в пространстве между мирами. И в месте, где ранее была пустота, сейчас образуется чёрная воронка, от которой исходит жар.
Не произнеся ни звука, он приглашает мёртвых туда, где они смогут обрести покой. Нежить послушно двигается к Мариану. Пройдя сквозь воронку, их разложившиеся тела превращаются в прах в нашем мире и рассыпаются по ветру. Мариан сосредоточен, в человеческом обличье он расходует больше сил. Ничто не должно сейчас ему помешать.
– Нет! – хрипит Радим. Несмотря на раны, он проворно бросает в Мариана небольшой кинжал. Оружие рассекает воздух и попадает в цель. Раненый пошатывается и выдёргивает клинок из плеча. Одежда пропитывается кровью.
Прохода в Царство Мёртвых больше нет. Пусть куча мертвяков успела развеяться прахом, но некоторые всё ещё здесь. Они замерли в ожидании.
Ратмир в ужасе бежит к Мариану, оставляя меня одного. Вот чёрт! Наш друг уязвим в человеческом обличье.
Радим пристально смотрит на девушку, потом – на меня. Сердце замирает от страха. Феодора, такая человечная и хрупкая для моего мира – в опасности!