Легенда о воре
Шрифт:
Переплавка золота в маленькие слитки оказалась гораздо более сложной задачей, чем он воображал. Хотя Санчо много раз видел, как работает Дрейер, и даже иногда помогал ему по мелочам, кузнец не обучил его секретам мастерства, ограничившись лишь уроками фехтования. А прочие секреты он унес с собой в могилу, поскольку тайны кузнечного искусства не записывал, но Санчо видел достаточно, чтобы попробовать. Добиться нужной температуры, чтобы расплавить золото, было просто. Он наблюдал, как королевский эскудо исчезает в оранжевом пламени, и это принесло юноше определенное удовлетворение. Гораздо
Первый же ювелир, к которому он обратился, лишь нахмурился при виде этих бесформенных слитков подозрительного вида, слишком похожих на рукоять шпаги.
– Вывозить золото из Индий и плавить его самостоятельно - противозаконно, - сказал он, глядя на Санчо поверх очков.
– Это часть золотого канделябра, который завещал мне отец, - ответил Санчо.
– Мне пришлось его расплавить - иначе я бы его просто не донес, он слишком тяжелый. Но если вас это не интересует...
– он сгреб золотые слитки с прилавка.
– Я не говорил, что меня это не интересует, - поспешно заверил тот, хватая его за руку.
– Давайте обсудим цену.
Этот трюк Санчо повторял многократно с разными ювелирами, и в итоге сумел выручить несколько тысяч эскудо. Это было намного меньше, чем стоили монеты, но получить больше, не покидая пределов Испании, было бы всё равно невозможно. Наверное, какой-нибудь флорентийский или генуэзский банкир согласился бы принять сентены, не задавая при этом лишних вопросов, но Санчо не мог рисковать, пускаясь в столь далекое путешествие. А кроме того, деньги ему были нужны именно сейчас, и как можно скорее.
Большую их часть он погрузил в котомку и отнес в то место, где никогда не был счастлив. Подъем по монастырской стене с таким грузом был трудным и опасным. Забравшись ночью через окно в келью брата Лоренсо, он положил котомку с деньгами ему на стол. Как раз закончилась всенощная, во время которой Лоренсо всегда находился в часовне вместе с другими монахами. Едва Санчо собирался уже перелезть обратно через подоконник, как услышал знакомый голос:
– Здесь нечего красть, парень.
– Теперь есть что, - ответил тот, хватаясь за веревку, по которой только что поднялся.
– Подожди, Санчо!
Тот удивленно застыл.
– Вы меня узнали?
Монах поднялся и зажег свечу.
– Я всегда знал, что ты вернешься, мой мальчик, но всё же полагал, что войдешь ты через дверь. Что это?
– спросил он, указывая на мешок, который теперь лежал у него на столе.
– Это зависит от вас, падре, - ответил Санчо.
Рука брата Лоренсо коснулась мешка. В его глазах вспыхнуло изумление, когда костлявые пальцы нащупали знакомые очертания.
– Не понимаю...
– пробормотал он.
– Я хочу сказать, что содержимое этого мешка может быть плодом греха и результатом грабежа, а может стать хлебом для детей-сирот, которого им хватит на долгие годы. Повторяю, это зависит от вас.
Старик с
– Почему ты явился в такой час?
– А сейчас я не понимаю вас, падре.
– Ты мог бы прийти во время службы. И обнаружил бы мою пустую келью. Ты же знаешь наш распорядок, ведь ты долго здесь жил.
Санчо замолчал, поскольку монах был прав. Он ждал этой встречи, обдумывая, что скажет, и что ему ответят. И честно говоря, немного побаивался встречи с монахом.
– Ведь ты пришел, чтобы бросить эти деньги мне в лицо, мой мальчик. Чтобы припереть меня к стене, чтобы соблазнить, как Сатана искушал Иисуса в пустыне. Чтобы заставить меня выбирать.
Молодой человек пожал плечами. Это было действительно так.
– И что же?
– спросил он.
– Да благословит тебя Бог, мальчик.
Глаза Санчо широко раскрылись. Такого он никак не ожидал.
– Но...
– Ты знаешь, сколько наших детей умерло во время голода?
– спросил монах.
– И сколько маленьких могил нам пришлось вырыть в этой промерзлой земле? Бог показал мне, как я ошибался. Настоящим грехом было бы отказаться от твоей помощи из гордыни или высокомерия, мой мальчик. Надеюсь, Христос простит меня, но мне бы хотелось, чтобы все твои грехи остались в прошлом.
Санчо улыбнулся, сел на подоконник и обхватил ногами веревку.
– Прощайте, падре, - ответил он и начал спускаться вниз.
Он успел спуститься на половину высоты, когда монах выглянул в окно.
– Подожди!
– на голой шее старика дергался костлявый кадык, когда он напряг голос, чтобы Санчо услышал его слова в ледяном ночном ветре.
– Ты хочешь узнать, кто привез тебя сюда?
– В этом нет необходимости!
– прокричал Санчо в ответ.
– Я уже его знаю, и он сказал мне, что эти шесть эскудо были лучшим вложением в его жизни.
Монах одобрительно улыбнулся и снова вернулся в помещение. Глядя на огромный мешок на столе, он не мог с этим не согласиться.
Четверо на пирсе распили последний кувшин вина в ближайшем трактире. Багаж их был скуден, потому что они собирались создать свою жизнь с чистого листа по другую сторону океана. Хосуэ нес свою одежду и несколько книг, поскольку Санчо учил его читать. Сам Санчо взял свое оружие и остатки денег, которые добыл, продав золотые слитки. Этого количества было достаточно, чтобы пуститься в любую авантюру.
Клара везла с собой два огромных сундука, набитых медицинскими трактатами и всевозможными лекарствами, с которыми она собиралась начать свое дело на новом месте. Ничто больше не держало девушку в Севилье. Она пролила много слез, когда узнала о смерти Каталины, но всё же меньше, чем при прощании с девушками из "Компаса". Неделю назад Хуани, та юная проститутка, с которой Клара познакомилась в первый свой визит, родила сына. Теперь Хуани была вне себя от горя, что Клара уезжает, и та ее понимала. Но теперь перед молодой аптекаршей открывалась дверь в новую жизнь, и она была счастлива. Мечта ее матери о возвращении на родину и ее собственная мечта о свободе теперь сбывались, слившись воедино.