Легенда о яблоке. Часть 1
Шрифт:
Александр остался на ужин. Но остаться на ночь из этических соображений ему не разрешила тетя Амелия.
Мэри проводила парня тоскливым взглядом, ощущая, как холодеет внутри, как пустота овладевает пространством вокруг и как глухо бьется ее одинокое сердце.
Ахматов покинул девушку в тревожном предчувствии их безнадежного будущего. Но упорно гнал эту мысль от себя. Хотелось верить в лучшее, он никогда не был пессимистом, однако интуиция редко подводила его.
Брайан собрал вещи, оглядел комнату, прощаясь с ней. С тревогой думал о том, что оставляет
Брайан взял семейную фотографию со столика и, тоскливо глядя на нее, добавил про себя: «Я перенесу разлуку с вами. Я буду сильным, чтобы когда-нибудь увезти вас всех в цивилизованный мир…»
Его мысли прервал громкий стук в дверь.
– Живчик, я знаю, что ты здесь. Почему ты меня не пускаешь?– раздался обиженный голос Фисо.
Брайан грустно улыбнулся, подумав о том, что долго не услышит задорный голос сестрички.
– Ты одна?– поинтересовался он, подходя к двери.
– Да, открывай. Я знаю, что ты прячешься от папы.
Как только ключ в замке повернулся, дверь быстро распахнулась и так же скоро закрылась ловкими ручонками Софии. С огорчением она взглянула на собранную сумку и уныло вздохнула.
Брайан присел на корточки перед сестрой и раскрыл руки, приглашая ее в свои объятия.
– Нет,– покачала головой София и присела на край кровати.– Я сейчас заплачу, и никто меня не успокоит.
– Мне тоже очень грустно, что я уезжаю от вас… Но ведь ты понимаешь, как это важно?
– Я знаю…
– И это не навсегда…
– Я надеюсь…
– Мы сможем писать друг другу письма. Когда я устроюсь, то сразу же пришлю тебе мой адрес.
– И фотографии тоже, ладно?
– Все, что угодно, моя Фисо!– Брайан подошел к сестре и присел рядом.– А ты пообещай мне, что будешь вести себя хорошо: перестанешь вредничать, капризничать, доставлять хлопоты маме?
София посмотрела на брата так, будто он просил о невозможном, но под его настойчивым взглядом, она досадно кивнула.
– Вот и отлично!
– Ты уезжаешь завтра?
– Да, в полдень. И ты знаешь, что об этом нельзя проболтаться отцу? Я тебе доверяю и надеюсь…
– Твои секреты я всегда умела хранить. Но папа сильно рассердится, и не знаю, что он может сделать тогда?!
Юноша оценил серьезный тон сестры и был смятен ее переживаниями, но пути назад не было. Допустив одну слабость, он мог потерять все.
***
В полдень к поместью Дьюго подъехал черный блестящий автомобиль. Передняя дверца распахнулась, и к воротам вышел Ахматов.
На крыльце дома появилась Милинда. Она смотрела, как парень вошел во двор и, раскачиваясь на носочках, громко спросила:
– Здравствуйте, вы за Брайаном?
– Привет. Да, я за Брайаном.
– А он уже ждет.
– Можно войти?– вежливо улыбнулся Алекс.
– Папы нет дома – значит, можно. Я сейчас позову брата.
Милинда обернулась, чтобы войти в дом и неожиданно уперлась лбом в бедро Брайана.
– Ой!
– А я уже готов,– сообщил Дьюго, накидывая сумку на плечо и гладя сестру по голове.– Я вижу, тебя провожают?
Алекс кивнул в сторону машины и улыбнулся:
– Почти вся семья. Только Мэри не смогла.
– Удачно, что отец сегодня уехал, не пришлось тайно убегать на станцию. Ну что ж – от винта?
Брайан произнес это несколько смятенно, но скрыть огорчение, что не удалось увидеть прелестное лицо Мэри Синкли в последний раз, ему удалось.
Хелен и София, уже горячо попрощавшиеся с сыном и братом, стояли у открытого окна, и с грустью, и с радостью на сердце провожая его взглядом до ворот.
Перед тем, как выйти за ворота, Брайан с тяжестью в груди оглянулся на родных, махнул матери рукой, подмигнул сестрам и решительно сделал шаг к машине.
– В добрый путь!– прошептала Хелен, скрестив руки на сердце.
– Мама, Живчик будет счастлив?– тихо спросила София.
– Конечно, детка, иначе бога не было бы на свете!
София прислонилась к матери и крепко обняла ее за бедра.
***
Тайный отъезд сына в Хьюстон стали для Ланца Дьюго невыносимой обидой и оскорблением. Такого унижения он не мог простить никому.
Дьюго очень резко изменился по отношению к семье, стал жестче и грубее. Особенно переменился к дочерям, при всяком удобном случае грозя им родительским проклятьем, если те ослушаются его.
Но Хелен только активнее готовила дочерей к другой жизни. Как только выдавалась возможность, она увозила их в ближайший город, к цивилизации и без устали втолковывала им о благах, которые сулит судьба человеку, уверенно и твердо стремящемуся к высоким целям.
– Человек становится счастливым потому, что при таком образе жизни получает не только духовное богатство, но и ум, способности, чувства вкуса и меры, а еще и находит свою половинку, только тогда, когда ищет, ищет самозабвенно и дерзко. Слабым нет сил преодолеть все трудности, унижения, оскорбления и даже насмешки,– Хелен крепко прижала дочерей к груди.– Вы такие маленькие, такие беззащитные, и я боюсь отпускать вас из своих объятий, из дома. Но время идет, вы растете. Там, где-то далеко, вас могут обидеть, испугать, но это надо выдержать только потому, что одна слабость может перечеркнуть всю вашу жизнь.
Хелен вдруг заплакала. Но, ощутив, что дочери прониклись смыслом ее слов, ее болью и готовы зарыдать, она живо утерла слезы и заулыбалась.
– Что это я? Расчувствовалась… Не обращайте внимания, девочки мои сладкие!
Мать горячо расцеловала обеих.
– Я вас так люблю! Вы мое единственное счастье в жизни! И если чьи-то невежество и эгоизм станут на вашем пути, это будет самым жестоким наказанием для меня. Я всегда буду на вашей стороне. Помните об этом!