Легенда о Золотой Бабе
Шрифт:
Ничего определенного, безусловно доказательного я привести бы не смог, одни только подозрения. Возможно, что я в своих подозрениях совсем неправ и на самом деле все объясняется гораздо проще, но... Уж слишком много пищи для подозрений, и умолчать о них я не хочу.
...В ноябре 1908 года Русское географическое общество получило письмо от одного довольно известного в столичных кругах доктора. Сообщая о желании своих знакомых — братьев Н. Г. и Г. Г. Кузнецовых, наследников богатейшей чаеторговой фирмы, — снарядить за их счет экспедицию на Полярный Урал, доктор предлагал
Как явствует из письма, братья-чаеторговцы, воспылав неожиданной страстью к науке, вознамерились сколотить большую группу ученых и предоставить им все необходимое для «всестороннего исследования в естественноисторическом отношении обширного района Полярного Урала: реки Кары, побережья Байдарацкой губы и р. Щучьей».
Как бы заранее уверенный в успехе, доктор одновременно обратился к видным руководителям отечественной науки — начальнику Главного гидрографического управления А. И. Вилькицкому, директору Геологического комитета академику Чернышеву Ф. Н. и другим — с предложением порекомендовать кандидатуры молодых ученых для поездки в экспедицию.
Не дожидаясь ответа на свое письмо (и даже, как выяснилось, еще до посылки письма), доктор уже начал деловые переговоры с необходимыми людьми в Тюмени и Тобольске о заготовке снаряжения, транспорте, рабочих и прочем.
То ли Географическое общество не поддержало идеи Кузнецовых, или знакомство доктора с академиком Чернышевым подсказало ему новое решение, но только экспедицию взяла под свое покровительство сама Императорская Академия наук. Это было в феврале 1909 года.
Дело закрутилось в бодром темпе. Довольно быстро составилась экспедиционная группа: геолог и астроном О. О. Баклунд, топограф Н. А. Григорьева, ботаник В. Н. Сукачев, зоолог Ф. А. Зайцев, геолог В. Г. Мухин и в качестве еще одного зоолога Д. Я. Вардроппер — ученый агроном и компаньон какой-то торговой фирмы в Тюмени.
Почему-то долго не могли найти этнографа. Лишь в последний момент «пришлось пригласить» на эту роль студента Я-ча.
Начальником экспедиции предполагался доктор. Но он внезапно заболел, и группа во главе с Баклундом в начале мая выехала в Тюмень.
Многое было странным и непонятным в этой экспедиции.
Что купчики решили выбросить несколько тысяч рублей «на науку», это не казалось удивительным: благотворительность была в моде, ею, как фиговым листком, прикрывали срам эксплуатации людей, дурно пахнущие махинации и не всегда честную борьбу с конкурентами.
Странным казалось то, что братья-чаеторговцы решили сами ехать в эту труднейшую экспедицию. Богатые, изнеженные барчуки, типичные представители тогдашней золотой молодежи, приезжавшие в Москву только отдохнуть от кутежей в парижских ресторанах, они — как утверждали близкие к ним люди — решили устроить что-то вроде увеселительной охотничьей прогулки. Этакий пикничок у Северного полюса. Охота за Полярным кругом — это, пожалуй, не менее экзотично, чем охота на львов в Африке! Будет чем похвастать в заграничных кабаках...
Однако сие не было единственной странностью. Немало странного творилось и во время похода.
Состав
Выехали раньше, а к отплытию из Тюмени парохода «Северный», предоставленного экспедиции для перевозки грузов и людей до Тобольска, не появились. «Точное местопребывание их осталось неизвестным членам экспедиции, а место встречи с ними не было заранее установлено», — писал в своем отчете Баклунд.
Не появились «охотники» и в Тобольске, где экспедиция пересела на другой пароход — «Ангару», чтобы плыть до Обдорска.
Зато при остановке «Ангары» у села Демьянского местные жители рассказали членам экспедиции, что около месяца назад в каюке к берегу приставала компания людей, говоривших между собой не по-русски и одетых в серые куртки. Их было шестеро. Стало ясно, что Кузнецовы где-то впереди.
Заметим кстати, что Демьянское — село, где некогда было одно из главных мольбищ остяков.
Лишь 14 мая около деревни Цингалинской «Ангара» встретила группу Кузнецовых. Они присоединились к экспедиции.
Из Обдорска (точнее — из Иондырских юрт на протоке Вылпосл) в конце мая экспедиция, погрузив на восемьдесят оленьих нарт имущество и людей, вышла в направлении к реке Собь. Дальнейший путь предполагался таким: верховье реки Лонгот-еган — река Ходата — Щучье озеро — гора Большой Заяц — река Кута — гора Минисей — река Кара — мыс Толстый на берегу Карского моря — и обратно через реку Щучью к Санго-пан на Малой Оби.
На первой же стоянке, при размещении на ночлег, обособленность группы Кузнецовых проявилась вновь, и довольно определенно. Баклунд с тремя спутниками разместился в палатке размером три на четыре аршина, где к тому же сложили много имущества. В другой, еще меньшей палатке, — двое ученых. А братья Кузнецовы и Болин втроем заняли большую палатку. Этнограф Я. почему-то поселился отдельно от всех, с ненцем-переводчиком.
«Все, кроме Кузнецовых, Болина и Я., взявших с собою складные кровати, спали на полу палатки; постелью служила оленья шкура. Такое размещение сохранилось до конца экспедиции», — заносил в отчет Баклунд.
Трудности пути, полного приключений и будничных хлопот, также коснулись компании Кузнецовых в меньшей степени, чем других. Об охоте они словно бы позабыли — только раз, на стоянке в районе реки Харава, Н. Кузнецов и Болин «пошли с ружьями на розыски волков, но им не посчастливилось».
Впрочем, где-то на подходе к озеру Щучьему Н. Кузнецов с охотником Джапаридзе отправились в какую-то «дальнюю экспедицию». В стене склона речной долины они увидели большую пещеру — таков итог их «охоты».