Легенда об Эльдаре, победившем зверя
Шрифт:
– Ты слышал, что она сказала? «Я буду помнить тебя»… – прошептал Эльдар, слова принцессы медовой патокой разливались по ушам. Если он и думал минуту назад, что должен забыть принцессу и быть примерным сыном, то теперь в нем снова расцвели неукротимые мечты. – Корабль отплывает завтра. Я попрошусь на него.
***
Принцесса нервничала. С самого утра на главной площади собирался народ. Ремесленники, воспользовавшись возможностью, открыли ярмарку, а танцовщицы, певцы и циркачи спонтанно выступали, веселя знать и зарабатывая шляпой. Веселье наполнило город, не ведавший, что он лишь случайно избежал кровопролитной войны. Жениха принцессы готовились
Но Ильветта была неспокойна. Одетая в самое лучшее платье, с уложенными в высокую прическу белокурыми волосами, украшенными рубиновой диадемой, принцесса готовилась увидеть будущего мужа впервые на сцене, как и все. Дорогой гость не спешил познакомиться с невестой, хотя, по словам отца, ее красота сразила его еще накануне, когда он увидел портрет дочери короля на стене. Только благодаря этому Родмиру удалось заключить с Беренгаром столь выгодный мир.
Ильветта не знала, что за человек достанется ей в мужья, будет он нежен или суров, красив или уродлив, молод или стар. Он пришел как завоеватель, а значит, вряд ли славился добротой. Однако она надеялась, что он проявит к ней великодушие и будет любить и беречь жену, как и положено.
Фанфары известили честной народ о появлении королевской семьи, выход правителя и его дочери был встречен гулом и звонкими аплодисментами. Ступая по натертым до блеска плитам постамента к трону, Ильветта невольно осматривала ликующую толпу. До тех ровно пор, как ее взор не зацепился безошибочно за темное пятно среди сотен белокурых голов.
Норды земель Ледяных Ветров рождались со светлыми волосами, редко у кого встречался даже русый. Но этот резчик по дереву поразил Ильветту еще в первую встречу: в его буйных, упрямыми волнами лежавших на плечах темно-каштановых волосах цвел огонь. А черно-карие глаза, казалось, проникали прямо в душу и были так не похожи на блеклые голубые, зеленые или серые глаза нордов. Столяр, к тому же, был выше на добрую голову любого живущего здесь мужчины, и так широк в плечах, что смог бы поднять руками целый дом. Ильветта не могла взять в толк, как такой огромный, кажущийся неповоротливым человек мог столь виртуозно управляться с хрупким деревом и создавать из него столь удивительно миниатюрные и прекрасные вещи.
В задумчивости Ильветта и не поняла, что долго, слишком долго смотрит на простого подмастерье, выделив его из всей толпы и не отводя взгляд. Он не кричал, не хлопал в ладоши и не прыгал, как делали остальные горожане, приветствуя королевскую семью. Не улыбался и не свистел, но стоял, словно большая нерушимая скала, игнорируя движение вокруг себя людской массы. И смотрел на нее в ответ, разумеется.
Слишком поздно Ильветта осознала неловкий момент и отвела взгляд, залившись яркой краской стыда. К счастью, ее смущения никто и не заметил, а если и увидел, то списал на волнение перед встречей с женихом.
Последний, к слову, уже стоял рядом с троном, протягивая невесте руку и почтительно склонившись к ее ладони для приветственного поцелуя. Мысли Ильветты все еще витали вокруг столяра, ярким всполохом выделяющегося среди однородной толпы горожан, когда она обратила взор на мужчину, собирающегося стать ей мужем. Коренастый и невысокий, он все же не был лишен шарма: черные, как смоль, волосы убраны в тугой хвост, темные глаза хитро сверкали из-под густых бровей, плутовства заостренным чертам лица придавала к тому же узкая бородка и подкрученные кверху тонкие усики. Резкие движения и скоро произнесенная фраза на непонятном языке делали его похожим на хищную птицу, собирающуюся спикировать на добычу. Но во взгляде при этом читалось несомненное восхищение.
– Вы прекрасны, моя дорогая, - добавил жених на нордском наречии, демонстрируя безусловную подготовленность к встрече и острый ум.
– Спасибо, - поблагодарила принцесса скромно, усаживаясь на трон с правой стороны от отца и теряя интерес к пиренейцу сразу, как только он исчез из поля зрения, заняв свое место. Но когда Ильветта вернула взор толпе, столяра в ней уже не было. И отчего-то девушку огорчило, что он ушел. В то мгновение будто оборвалась ее сердечная связь с родным домом, причиняя юной душе принцессы первую взрослую боль.
***
Запрокинув голову и прикрыв ладонью глаза от слепящего солнца, Эльдар смотрел на корабль короля Родмира, снаряжаемый в долгий морской путь галдящими, бегающими по пирсу, таскающими грузы проворными матросами. Тонкие мачты, казалось, пронзали небо. Чайки с криками летали вокруг, ожидая выброшенных за борт объедков. А волны, размеренно бьющие в деревянный борт, покачивали судно, заставляя протяжно скрипеть.
– Навались! – раздался возле Эльдара сердитый окрик, сопровождаемый звонким щелчком кнута и дружным кряхтением. Шестеро плохо одетых портовых рабочих на пределе сил, плечами толкали огромный тюк наверх, где с борта судна тянули его за канаты еще четверо.
– Эй, ты чего стоишь! А ну, подсоби! – на сей раз окрик предназначался Эльдару, и выглядел надсмотрщик так грозно, что невозможно было ему не повиноваться.
Перехватив поудобнее перевязь на спине, с аккуратно обернутыми материей необходимыми в пути вещами, молодой столяр охотно выдвинулся на подмогу. Нескольким рабочим пришлось уступить ему место - шириной плеч он один заменял сразу двоих. А дело пошло споро – р-раз, и тюк легко поднялся на три локтя, освободив светловолосых нордов от груза, еще толчок, и тюк перевалился через борт, придавив не успевших отскочить матросов, судя по недовольным стонам.
– Ты кто такой? – сурово обратился к новобранцу надсмотрщик, хмуря брови и складывая губы в тонкую линию.
– Эльдар, лесоруб, сын столяра.
– Пойдешь на корабль, Эльдар? – смекнул надсмотрщик, что привлек к работе постороннего человека. – Нам нужны сильные руки.
– Пойду! – выдохнул новоиспеченный матрос – именно за этим он сюда и явился, не надеясь так легко стать частью команды, но в случае неудачи собираясь пробраться в трюм тайком. Отец и мать, узнав об его намерении, чуть ли не силой пытались запереть его дома. Но в жизни любого молодого мужчины наступает момент, когда родители утрачивают роль наставников, а юноши должны выбирать собственный путь. И путь Эльдара отныне совпадал с судьбой Ильветты.
«Любовь погубит тебя, сын мой, - плакала Исольда, слезами пытаясь отвадить сына от безрассудства. – Твоя мать, чтобы защитить тебя от страшной участи, пожертвовала собой! И ты собираешься подвергнуть свою жизнь опасности, предав память об ее жертве! Опомнись, Эльдар, принцесса все равно не станет твоей, а любовь к ней лишь усугубит твое положение!»
«Я справлюсь, ма, - виновато, но твердо спорил молодой столяр, бережно обертывая в дорогу любимый топор в старое покрывало, хотя и понимал, что на корабле тот вряд ли ему пригодится. Зато на турнире, где можно будет вызвать на поединок мужа Ильветты и избавиться от него – да. – Я же не прошел инициацию до конца и не собираюсь этого делать».