Легенда об Ураульфе, или Три части Белого
Шрифт:
В зале зашелестели.
— Что послужило основанием для обвинения?
— Три смены светил назад ко мне пришла Кетайке и сказала… Она сказала… — Принцесса не удержалась и извлекла платочек. Ей бы очень хотелось скрыть свою слабость, но где взять силы? — Нет, это невыносимо! Мне никто не поверит!
— Не волнуйтесь, сверхважни. Как можно вам не поверить?
Принцесса с трудом подавила всхлип:
— Важ, я бы сама не поверила, расскажи мне об этом другой.
— Так что же она сказала? —
— Она… Она сказала, что я обманула Правителя. Что я не его невеста. Я не настолько красива, чтобы его ублажить… — Платочек не спас принцессу. Слезы хлынули градом.
По рядам прокатился гул возмущенного удивления.
Председатель Совета с трудом оправился от услышанного и довольно строго обратился к няне Правителя:
— Кетайке, что ты можешь сказать в свое оправдание?
Кетайке держалась спокойно.
— Принцесса меня позвала, чтобы задать вопрос. Чтобы я объяснила причину ее тревоги. Я сделала то, что смогла. Но мое объяснение не понравилось Аллибинде. И еще ей не нравится то, что я до сих пор жива. Поэтому принцесса обвинила меня в измене. Но если она не невеста — разве это измена? Или измена в том, что она теперь это знает?
Аллибинда слабо вскрикнула и упала без чувств.
Вальюс почувствовал дурноту. Не иначе как Кетайке помешалась рассудком. Эти ее сомнения, подсчеты и пересчеты, приметы и опасения — вот до чего довели!
Советники повскакали с мест:
— Лекаря! Лекаря!
Крутиклус засеменил к принцессе, что-то в уме прикинул, обежал принцессу вокруг и взял за левую руку, проверяя биение крови. Изящная кисть в перчатке безвольно повисла, взывая к жалости и заступничеству. Крутиклус, видимо, понял, что принцесса не умерла, и принялся махать у нее над лицом платком со знаком Совета. Густые ресницы дрогнули, и принцесса открыла глаза:
— Где я? Что происходит?
— Важ, — Крутиклус повернулся к председателю, — сверхважни потрясена. Ей не хватает сил участвовать в разбирательстве. Я, как лекарь, настаиваю: принцессе нужен покой.
Он что-то сказал, кому-то махнул, кивнул — и к принцессе приблизились слуги, подняли и понесли к дверям. У дверей принцесса сделала знак задержаться:
— Советник Крутиклус! Будьте моим доверенным. Важ, защитите меня! Крутиклус прижал руку к сердцу и благодарно кивнул.
Вальюс испытал неприятное удивление. Крутиклус — доверенное лицо? Принцесса выбрала лекаря выступать за нее в Совете? Но почему его? Он показался ей лучшим? Самым честным? Надежным? Нет, это просто случайность. Она пришла в себя, увидела рядом лекаря…
— Важи! Вы видели, важи! — Крутиклус сделал широкий жест, приглашая советников еще раз взглянуть на то место, где недавно
Советники вновь загалдели.
Ладони Вальюса повлажнели. В чем-то Крутиклус прав. Но принцесса откуда-то знала, что он скажет Совету.
— Кое-кто из вас, важи, может, и усмехнется: мол, все это женская ревность стареющей няни. Ведь наша принцесса прекрасна. Так прекрасна, как Кетайке не могло и присниться.
— Она вообще узкоглазая!
Крутиклус позволил советникам услышать эти слова. А потом тактично «осадил» крикуна:
— Вы хотели сказать, Кетайке — из рода кейрэков? Вы ведь это хотели сказать? В этом-то все и дело! Не секрет, что кейрэки не чужды колдовства. В это, по крайней мере, верили наши деды.
Вальюса будто встряхнули. Лекарю, видимо, кажется, что он снова попал на процесс по делам отщепенцев. Или Крутиклус забыл, кто правит Лосиным островом? А что бы сказала принцесса, услышь она эти речи? Она хотела выйти замуж за колдуна?
— Мы могли бы простить Кетайке ее женские чувства. Это понятно, важи, — Крутиклус ласково улыбнулся и оглядел Кетайке с головы до ног пренебрежительным взглядом. — Но дело не только в чувствах. Кетайке колдовала — что на Лосином острове строжайше запрещено. И это уже непростительно.
— Откуда это известно? — советники оживились. Принцесса уже не смущала их своим расстроенным видом, и кое-кто вспомнил о том, что не любит Крутиклуса.
Однако слова председателя звучали все жестче и жестче:
— Обвиняемая, ответь! Ты признаешься в том, что, противно Закону, прибегала к заклятьям, черной магии и колдовству?
Кетайке отвечала все так же спокойно:
— Люди из рода Кейрэ умеют смотреть на Белое. Их долго этому учат. И они распознают черное — даже если черное прикрывается красным. На Лосином острове этого не умеют. На Лосином острове почти не осталось Белого.
— Может, кейрэчка не знает: на Лосином острове главное — красота.
— Змея, сменившая кожу, тоже блестит на солнце и кажется очень красивой. Но разве она перестала от этого быть змеей?
Лекарь засуетился:
— Вы слышите, слышите, важи? Кетайке прибегла к испытанному оружию: она объясняется сказками. Вот где таится разгадка! Мы вот о чем ее спросим. — Крутиклус повернулся в сторону обвиняемой, но, как заметил Вальюс, избегал на нее смотреть. — Кетайке, признайся: ты знаешь немало сказок.