Легенда Португалии
Шрифт:
Не тут-то было.
Когда Ильясов возвратился к своему ряду, девушек на привычных местах не наблюдалось. У прохода сидела Люся, посередине – Вася, оба – довольные, как бизнесмены, заключившие сделку века.
Женя посмотрел вдоль прохода – так и есть: рыжая и золотистая макушки торчали на двадцать четвертом ряду.
– А мы поменялись! – радостно огласил Вася очевидный факт. – Теперь вместе полетим!
Не ответив, Женя прошел дальше. Девушки глянули на него с испугом.
– Слушайте, я понимаю, мы обещали, – горячо заговорила Даша, – но они чокнутые, ваши родственнички. Этот мужик сказал, что им позарез необходимо сидеть с вами, и если мы не уступим места, он нас на руках перенесет…
– Дело не в том, что он сказал, а как, – перебила Инга. – Мы не решились связываться. Извините.
Вася-дембель в своем репертуаре. Понятно.
Ильясов кивнул, принес свои извинения и вернулся на место. Сидеть рядом с зятем оказалось настоящей пыткой, в основном из-за Васиной толщины. Женя был худым и невысоким, и расположившийся на среднем сиденье «шкаф» просто вжимал его в иллюминатор.
Пережить оставшееся время полета оказалось непросто. Родственники громко разговаривали, вспоминая последнюю поездку в Египет, раскрошили половину самолетного завтрака, а Вася опрокинул Женьке на джинсы остатки своего кофе. К счастью, кофе к тому времени успел остыть; к несчастью – запасные джинсы находились в чемодане, на самом дне, и это означало, что перед Софи придется предстать с безобразным коричневым пятном на коленке.
– Салфеточкой потри, – деловито посоветовала Люся, протягивая Жене влажную салфетку для рук. Ильясов взял и угрюмо потер, разумеется, безрезультатно. Кофе был хороший, а потому впитался на совесть.
– Спасибо, Вася, – процедил Женька.
– Да не сердись, брат! – Зять хлопнул Ильясова по плечу так, что Женя едва не уткнулся носом в свой недоеденный бутерброд. – Подумаешь, беда! Во, смотри, – Вася ткнул пальцем в жирное пятно на своей футболке, – я тоже обляпался и не переживаю!
– Я в отеле застираю, Васенька, у меня с собой порошок есть, – проворковала Люся, и от этого диалога Женьку чуть не стошнило.
Как, как они живут?! Как можно гордиться тем, что ты уронил кусок масла на свою могучую грудь, небрежно потер пятно ладошкой, да так и ходишь целый день? Как можно брать с собой в поездку стиральный порошок (а что там еще у них в чемодане? Плита? Кастрюли и сковородки? Любимое мягкое сиденье для унитаза?!) и потом застирывать испачканную футболку в раковине или в душе? Что это за мышление такое? Что это за… провинция, блин? А ведь москвичи оба…
Остаток полета Ильясов смотрел в окно. Молча.
Самолет заходил на посадку красиво – так, что виден был и раскинувшийся внизу Лиссабон, и устье реки Тежу, и длинные мосты через нее, и залив. Солнце эффектно сверкало на водной глади, город струился по холмам, и Женькино настроение понемногу начало исправляться. Черт с ними, с родственниками. Сейчас он увидит Софи, и впереди целая неделя с ней.
Путешествие началось, и все кругом было уже не такое, как всегда, не будничное. Какие-то надписи на португальском (хотя больше на английском, международном). Таможенник, посмотревший в паспорт и показавший белые зубы в широкой улыбке. Солнечный свет в громадных окнах. И даже в аэропорт проникал этот изумительный запах – сухой травы, нагретой солнцем до упоительной хрусткости.
Пока ждали выдачи багажа, Ильясов сходил в туалет и кое-как оттер коварное пятно на коленке; полностью оно не исчезло, но поблекло, и то хлеб. Вернувшись, Женя обнаружил, что чемодан его как раз выплывает на ленте транспортера. Ильясов подхватил имущество под сытый черный бок. Родственники все еще ждали своих сумок.
– Я выйду, мне надо Софи встретить, – сказал Женя. – Как получите багаж, присоединяйтесь.
И он поспешно зашагал прочь, пока его не остановили.
Хотя бы пара минут есть! Первые мгновения встречи с женщиной, в которую так безнадежно влюбился…
Софи прилетела часом раньше и теперь ждала Женьку у выхода с его рейса – тонкая, как ветка ивы, в чем-то нежно-бежевом, Ильясов даже поначалу не разглядел, в чем именно. Она помахала рукой, едва его увидев, и Женька махнул в ответ, быстро обогнул парочку неторопливых пассажиров и поцеловал Софи в щеку.
– Привет.
– Привет! – девушка улыбалась. – Наконец-то я вижу тебя не на экране компьютера, в этом жутком качестве, как из фильма ужасов.
– Я тоже не мог дождаться. – Это была фраза из мира любовных романов в мягких обложках, но по-французски Женя выражался куда романтичнее, чем по-русски. Русский язык, великий и могучий, отлично годился для работы, а вот французский, да еще в обществе Софи, шел исключительно в приглаженном варианте.
– Где твоя сестра и ее муж? – француженка заглянула за спину Женьки и, никого не увидев, непонимающе нахмурилась. – Они не прилетели?
– К сожалению, прилетели.
– Тебя это огорчает? – Она коснулась его плеча узкой ладошкой. – Не стоит. Впереди путешествие, нельзя огорчаться в самом начале.
– Плохая примета?
– О да. Французская плохая примета. – Софи улыбалась так, что Ильясов смотрел на нее, смотрел и вдруг понял: «Она будет моей».
Ему неважно как, неважно когда, но эта женщина просто обязана быть его! Нет, не обязана, никаких насильственных обязательств, просто… так случится. Она об этом еще не знает, но однажды они будут вместе. Хотя сейчас это кажется практически невозможным.
– Что-то случилось? – спросила Софи. – Ты странно на меня смотришь, Эжен.
– Все хорошо, – медленно произнес он, стараясь, чтобы голос звучал как обычно, и тут кто-то похлопал Женю по плечу. Судя по силе удара – Вася.
Родственники стояли рядом, увешанные своим багажом, которым можно мамонта убить, и улыбались так лучезарно, что при всем желании их нельзя было заподозрить в нехороших намерениях.
– Софи, познакомься, – сказал Женька, – это моя сестра Люся и ее муж Вася. Ребята, это моя… подруга, Софи Ламарре, – добавил он уже по-русски и с обреченностью приговоренного подумал о том, что в ближайшие дни ему придется переводить, переводить, переводить… непрерывно.
– Люсиль и Базиль! Как мило. – Софи тут же переиначила имена на французский лад и поочередно пожала родственничкам руки. – Я рада с вами познакомиться.
– Какая хорошенькая! – восхитилась Люся. На фоне легкой, будто из слоновой кости вырезанной Софи она смотрелась еще невыгоднее, и Женька внезапно ее пожалел, но тут же приказал себе не поддаваться подобным чувствам. И правильно, так как Люся сразу добавила: – А говорят, француженки знают толк во всяких любовных штучках. Правда, что ли, Женька?