Легенда сумасшедшего
Шрифт:
Несколько «кузнечиков» разлетелись прямо в воздухе, вспыхнув как спички, а остальные резко изменили направление прыжков.
— Ну наконец-то, — удовлетворенно пробасил Пресный. — Комод приехал!
Взвыла мина и разорвалась где-то за забором, а в здание вновь угодил реактивный снаряд, и ударила скорострельная пушка.
Фигурки душманов стали разбегаться, как потревоженные тараканы, а стрельба начала стихать.
За забором грянул новый взрыв, и сетка со скрежещущим свистом брызнула порванной паутиной в стороны. Стальные рамы застонали, и звук этот перемежался
На улицу выехала спасительная боевая машина, которая сразу стала разворачиваться к нам задом, наполнив проем между строениями мутно-серым выхлопом.
Десантного отсека за башней уже не было.
На башне красовался номер «203» и была грубо намалевана голова дракона, извергающего из пасти пламя.
Справа от машины полыхнуло огнем, а дымный след ракеты уперся в угол дома, разорвавшись огненными брызгами. Земля содрогнулась, и звонко заколотили осколки по броне танка.
БМТ медленно и с достоинством, словно суетиться было просто несолидно, поднял дуло башенного орудия немного вверх, и пушка выстрелила, самортизировав.
На углу крыши цеха утилизации раздался взрыв, и выросло огненное облако.
— Комод! — закричал в наушниках Санчо. — Где ты ходишь?
— Вы без меня — никуда, — раздался голос командира отделения в шлемофоне.
— Опять из нас подсадного сделал! — с обидой сказал Пресный. — Предупреждать надо!
— А вы испугались, ящерки? — ехидно спросил Комод.
— До мокрых штанов, — мрачно ответил Пресный басом.
— Ты чем-то недоволен?
— Да нет, — рассудительно отреагировал десантник, — понервничал просто…
— На броню! — был приказ. — Пора кончать с этим делом.
— Есть! — отозвались несколько голосов одновременно.
— За мной, — кивнул нам Пресный и махнул бронированной рукой с перчаткой без «пальцев».
Мы выскочили из-за бруствера и подбежали к БМТ.
Танк слегка подался вперед, лязгая негромко траками, и паладины, хватаясь за облупившиеся, протертые скобы, запрыгнули враз, словно на дромадера.
Я со сдвинутой набок кислородной маской, откашливаясь от выхлопных газов, сдавливающих горло, тоже вцепился мертвой хваткой в скобу.
Йорген карабкался слева.
— Можете принять оружие? — хрипло крикнул бегущий вслед Сенька.
Мы с Йоргеном одновременно схватились за его бугристую швабру, а Сенька вцепился в буксировочный блок и подпрыгнул. Стукнул его по ляжке прикладом автомат, которым упрямый Сенька сегодня и не воспользовался.
БМТ вновь обдал нас серым дымным плевком и, плавно раскачиваясь, покатил вдоль покореженного забора, мимо выщербленных стен административного корпуса, подминая под себя валяющиеся, будто мусор, искалеченные и обожженные мертвые тела. Они шевелились под гусеницами, словно на миг оживая, раскидывали руки и ноги…
Я крепко зажмурился, и меня стошнило прямо на край брони. Я потряс головой: прямо перед моим лицом оглушительно рокотало и дышало жаром из щелей стального корпуса, под которыми скрывался двигатель.
Я судорожно вдохнул раскаленный, пропахший маслом воздух.
Мне подумалось, что хоть я и привычный ко многому и напугать меня сложно, но такого, как сегодня, — не было в моей жизни. Не было, а теперь будет… всегда будет…
Мне было страшно под Пелопоннесом, мне часто снился пробитый череп Голландца, я видел очень многое, я боялся под пулями АШаТа, мне было жутко скованному наручниками на «Изумруде», но так страшно… нет, «страшно» — это неправильное слово: никогда я не чувствовал себя так близко к потере всего себя. К полной потере своего «я». Ощущение себя мелким придатком тупой и равнодушной бойни. И при этом шокирующим желанием было наплевать на все, бежать, выть и рычать, как дикий зверь, стреляя во все стороны…
БМТ меж тем, рокоча и лязгая, подбирался к углу цеха утилизации, перед которым, шумно рыкнув, резко повернул вправо.
Мы схватились руками — кто за что. Я чуть не упал, наступив коленом на Йоргена, который уперся в полозья креплений десантного отсека.
Из узкого прохода между зданиями ударила шальная автоматная очередь — гулко застучали по броне пули, рассыпая каскады искр.
Мы прижались к броне, и вдруг мою икру на правой ноге обожгло острой болью, и что-то теплое потекло в сапог.
Я вскрикнул и словно в ответ получил ощутимый удар в спину — дыхание перехватило. Это был рикошет от второй пули. Бронежилет выдержал.
Никто ничего не заметил: броня тряслась, ногу жгло, а распластавшийся на броне Йорген и десантники извергли град огня и свинца в сторону стрелка.
Я закашлялся, судорожно хватая ртом воздух.
— Заградительный огонь по окнам! — еле слышно в общем грохоте раздался низкий окрик Пресного.
БМТ чуть убавил ход, и его корпус слегка завибрировал — рокотал пулемет танка, расчищая путь вперед. Сзади ухнул взрыв, но звука его почти не было слышно…
Я тоже вскинул автомат и, попытавшись удобнее устроиться на броне, случайно пошевелил ногой и взвыл от боли.
Со злостью надавил я на курок, передавая всю свою боль и ненависть в вылетающие из ствола пули.
— На тебе, сука! — вырвалось у меня, когда я заметил фигуру с РПГ на плече, болтающуюся в моем прицеле на фоне пролома стены.
Я попал ему в шею: ударил фонтан кровавых брызг, душман выпучил глаза и инстинктивно схватился за горло, выронив оружие.
Тут же по шлему звонко саданул рикошет.
Танк приближался к груде бетонных балок, лежащих поперек дороги, нас качнуло, словно на огромных качелях, и вновь поднялось облако выхлопа.
Стрельба заметно убавилась.
— Бардак передает данные! — крикнул в наушники Комод. — «Шатун» нас скоро может спалить. Дальше пешком.
БМТ обогнул несколько стальных контейнеров и, подъехав к воротам цеха, плавно развернулся, занимая позицию между глухой стеной и аппарелью пакгауза. Машина, вздрогнув, замерла, а башня танка с тихим металлическим стоном медленно развернулась головным орудием на девяносто градусов в ту сторону, откуда мы приехали.