Легенда сумасшедшего
Шрифт:
— Кто вам сказал? — Я развел руками. — Я принимаю таблетки, пью спирт, бываю вспыльчив, мне снятся пророческие сны, я слышу голоса и ощущаю мысли разных людей, и еще кричу по ночам. Неплохо? Вы, кстати, тоже: я, когда с вахты шел спать, — вы крикнули пару раз, а Сибилла вас успокаивала…
Ирина вздрогнула, и лицо ее даже в бордовом призрачном сиянии полумрака марсианской ночи слегка побледнело:
— Просто приснился плохой сон, и все… — Она посмотрела в мерцающую облаками красноватую темноту ночи, которую прорезали на юго-западе высокие гребни гигантских барханов охристо-лилового цвета.
— И мне тоже не очень… — со вздохом согласился я. И, помолчав, продолжил: — А возвращаясь к
— Вы считаете, это он писал?
— Скорей всего — да, я нашел сегодня вечером в кармашке рюкзака итальянца синий восковой мелок — он его украл у Дроновой и оставил себе на случай, если с ним что-то случится, а я не пойму, от кого письмо. Он чувствовал за собой наблюдение, наверное. Так вот по поводу его текста становится понятно: некий очень важный объект, с которым, скорее всего, был связан ваш муж, находится где-то на нашем маршруте, возможно в районе вулкана Олимп, и у вас есть какая-то возможность на этот объект проникнуть: ваш муж как-то этому поспособствовал. А «плохие парни» об этом знают и хотят этим воспользоваться, поэтому в нашей группе есть «чужой». И вся эта катавасия [13] с этим объектом связана с неким государственным переворотом. Мне показалось, что так.
13
Катавасия( греч. — схождение) — ирмос, исполняемый в конце каждой песни канона (чаще всего только после 3, 6, 8 и 9-й). Название происходит от предписания Типикона (19 гл.): «…Для пения катавасии певцам 2-х хоров (клиросов) следует спускаться со своих мест и сходиться на середине храма, что приводит к определенному нарушению порядка монастырского богослужения…» В переносном смысле и есть — «беспорядок».
— Это звучит логично, — вновь вздохнула Ирина, — но я никак не могу понять, как я могу что-то открыть, не зная зачем и не зная как?
— Значит, все гораздо проще, чем мы думаем. — Я обернулся на смену: не подслушивает ли нас кто.
— Как это проще? — удивилась Ирина.
— А что, если вы сами и являетесь ключом от этого объекта? Такого ключа враг отобрать у вас не сможет.
— О боже! — невольно вырвалось у Ирины. — Как это в его духе: он был уверен, что я буду повсюду с ним! Здесь, на Марсе… Но как я могу быть ключом?
— Пока вы проходили медицинское обследование, с вас могли снять отпечатки пальцев, сканировать сетчатку глаза, вживить микрочип…
— Это уже слишком! — Ирина возмутилась. — Он меня использовал?!
— Нет, — ответил я, примиряюще, — он улетал на Марс навсегда — не мог же он вас бросить? А так как вы летели отдельно, он подумал, что сам будет более заметен в этом случае, поэтому так поступил, обезопасив тем самым вашу жизнь. Он считал, что вам нужно всего лишь перелететь с Земли на Марс, а тут он бы вас уже встретил. Видно, он не догадывался о том, что враг в курсе его планов, иначе не поступил бы столь опрометчиво.
— Не знаю… дайте сигарету, пожалуйста…
Это была ее вторая сигарета, и, как ни странно, мне доставляло удовольствие дать ей сигарету: это своеобразно объединяло нас еще крепче.
— Да, — наконец произнесла она, закурив и закашлявшись, как и вчера, — в том, что вы говорите, есть здравый смысл, и скорее всего, так и было на самом деле, я не вижу других объяснений… И что нам теперь делать?
— Ни в коем случае не нервничать, а обострить чутье и наблюдать за всем, спокойно и внимательно, — сказал я. — Вы обещали мне, что будете тренироваться, как чувствовать глюки, вот и тут понадобится такое: я так часто вижу опасность заранее… Не всегда, конечно, но очень часто, как в ангаре с кадавром. Я действительно знал, что за дверью опасность… А кем вы работали на Земле, если не секрет? — решил я сменить тему разговора.
— Не секрет. — Она покачала головой. — Я занималась историей и лингвистикой, изучала древние языки народов Северной Европы.
— Я так и подумал, что вы с историей в ладу. — Я кивнул.
— Почему? — Ирина удивилась.
— Вы, как и наш эрудит Аурелиано, тоже подметили, что стихи современные.
— Надо же, — Ирина опять была удивлена, — все вы замечаете. А вы чем занимались?
— На Земле? — Я закурил. — Мы с вами коллеги, и это приятно: я преподавал мировую историю в университете, занимался археологией.
— Вот почему нам легко общаться, — улыбнулась Ирина, — вы тоже пытались понять человечество, изучив его историю…
— Возможно, — кивнул я задумчиво, улыбнувшись в ответ.
— А почему решили все бросить? — спросила Ирина с любопытством.
— Я нашел один монгольский курган под Алма-Атой — уникальный курган. — Я вздохнул. — Возможно, помощника самого Чингисхана… Но нам отказали в финансировании. Семейные проблемы стали возникать. Перспектив было мало — начался «тибетский кризис». Хотел даже стать наемником — навыки выживания в археологических экспедициях быстро возникают. Не жил я, а существовал, словно во сне, — мне иногда кажется, что меня не было на Земле, и родился я уже здесь, будучи Охотником. Вы правы в том, что на Марсе необычно, — да. Тут начинаешь острее чувствовать, приходят простые и верные мысли. Это трудно объяснить — легко и тяжело одновременно… Когда я встретился с вами, я был так удивлен…
Неожиданно я прервался. В мертвом пустынном безмолвии, нарушаемом только воем церберов и шелестом ветра, я услышал странный лязгающий шум где-то вдалеке. Будто пищали комары, и маленькие гномы били по маленькой наковаленке своими молоточками. Так как я был убежден, что ни комаров, ни гномов на Марсе нет (разве что где-то в секретных лабораториях), я подумал о плохом. Включил локационную антенну и перевел КПК в режим инфракрасного сканера. Примерно в километре от нас по плоскогорью, нам наперерез, двигалась группа точек — одна большая и несколько маленьких. Большая точка двигалась равномерно, а маленькие плясали вокруг нее в механическом ритме маятников. Реактор и разогретые сервоприводы!
Я обернулся на смену и поднял руку, делая знак остановиться, одновременно произнеся в шлемофон на частоте Йоргена:
— Ребята, тревога: прямо по курсу возможен боевой контакт. Предположительно что-то типа АШаТ-5.
Я услышал нецензурную брань Йоргена и его выкрик:
— Группа, стой!
— Что случилось? — спросила Ирина.
— Небольшие неприятности.
Я опустил забрало шлема и включил прибор ночного видения.
Обшаривая взглядом плоскогорье справа, откуда и двигалась боевая машина, я заметил один отлогий склон, который шел вдоль стены плоскогорья прямо от нас, — преимущество небольшое, но все же…
— А что такое «ашат-пять»? — вновь спросила Ирина с тревогой в голосе.
— Автономный шагающий танк, — сказал я как можно спокойнее, чтобы не выдать волнения в голосе. — Это такой военный патрульный робот.
— Может, отойти подальше, и он нас не заметит?
— Радиус действия его сканеров — от шести до четырех километров, в зависимости от местности, он уже нас засек. Ирина, отходите с группой как можно дальше назад.
— Йорген, — крикнул я в шлемофон, — оставь Сибиллу с отдыхающими и дуй ко мне с РГК, Сибилле дай приказ отводить группу, хотя бы на километр. Как понял?