Легендарный Корнилов. «Не человек, а стихия»
Шрифт:
Добровольческая армия преодолела уже около двухсот пятидесяти верст, обходя села, опрокидывая небольшие красногвардейские отряды. Весь путь пройден пешком. Обычно впереди колонны главных сил в полушубке с белым воротником, в высокой папахе, с палкой в руке шел Корнилов, рядом с ним – офицеры штаба.
2 марта главные силы армии двинулись на станицу Журавскую. Корниловский полк вышел к станции Выселки и после непродолжительного боя взял ее. Армия расположилась на ночлег. В Выселках должен был стать заслоном конный дивизион полковника Гершельмана. Но он почему-то ушел из Выселок, которые были вновь
Наступление отложили до утра. Чуть забрезжил рассвет, колонна потянулась к Выселкам. Под редким огнем артиллерии стали развертываться против села отряды под командованием капитана Курочкина, есаула Лазарева, полковника Краснянского. Цепи атакующих шли безостановочно к окраине деревни. Вдруг длинный гребень холмов, примыкавших к селу, ожил и брызнул на наступавших огнем пулеметов и винтовок. Через несколько минут справа – во фланг и тыл наступавшим – ударила артиллерия. Цепи подались назад и залегли.
Бой оказался тяжелым. Пришлось выдвинуть новые силы. В обход Выселок с востока Корнилов направил батальон корниловцев. С фронта атаковал противника Офицерский полк Маркова. Погибли партизанские начальники Краснянский, Бласов, ранен Лазарев. Много молодых бойцов осталось лежать на кубанской земле…
В наступление перешел Корниловский батальон. Солдаты шли быстро, не останавливаясь, как на ученье, заходя противнику в тыл. Подошли марковцы. Левый фланг Партизанского полка охватил село. Его подразделения поднялись в атаку. Враг побежал.
На следующий день, при подходе к станице Кореновской, авангард под командованием Воровского попал под сильный ружейный огонь красногвардейцев. По слухам там сосредоточилось не менее 10 тысяч красногвардейцев с бронепоездами и с большим количеством артиллерии под командой кубанского казака, бывшего военного фельдшера Сорокина.
Юнкерский батальон развернулся для боя и, не останавливаясь, двинулся к станице, опоясанной длинным рядом окопов. Главный удар нанесли Офицерский и Корниловский полки. Туда переместился со штабом и Корнилов. Его группа попала в полосу сильного огня. Все, кроме командующего, ложатся. Пытаются убедить его сделать то же самое. Но тщетно. Тогда просят Романовского:
«Иван Павлович! Уведите вы его… Подумайте, если случится несчастье…»
«Говорил, не раз. Безрезультатно, – отвечает тот. – Он по думает в конце концов, что я о себе забочусь».
Оба они всеми силами стремились показать подчиненным, что равнодушны к дыханию смерти.
В наступлении происходит перелом. Корниловский полк отходит на всем фронте. Его преследуют красногвардейцы. Из обоза доносят, что патроны и снаряды на исходе. Корнилов приказывает выдать последние, в надежде на то, что на станции их много.
Корниловцы, увидев командующего стоящим под огнем в полный рост, останавливаются, несколько минут пребывают в нерешительности на месте и поворачиваются в атаку. Еще нет успеха, но Корнилов уже чувствует, что кризис миновал. Необходимо достичь решительных результатов в другом месте. Придя к такому выводу, он весь свой резерв – Партизанский полк и Чехословацкую роту под командованием Богаевского – направляет для охвата вражеских позиций с запада. Но едва эти части отделились от обоза, оттуда пришло донесение, что в тылу появилась неприятельская конница, а у обоза нет никак ого прикрытия. Корнилов посылает офицера конвоя с приказом, чтобы защищались сами.
Бой затягивается, потери растут. Корнилов переезжает к Богаевскому. Его подразделения медленно разворачиваются против станицы, батарея полковника Третьякова идет вместе с цепями и, снявшись на последней позиции, открывает огонь в упор по ее юго-западной окраине. Батальон Воровского, дважды уже захватывавший окраину и оба раза выбитый оттуда, поднимается вновь в атаку. Открывает огонь артиллерия. Корниловцы врываются в станицу. Батарея галопом мчится по широкой улице к мосту через Бейсужек, обрушивая на сгрудившуюся человеческую массу отступающих красногвардейцев град картечи. Тем временем с востока подошел Офицерский полк. Преодолев ураганный огонь артиллерии, он форсировал по широкому броду реку, усеяв свой путь телами убитых.
Корниловская армия пополнила свои материальные запасы. К ней присоединились три сотни добровольцев из станицы Брюховецкой. Здесь же Корнилов получил и неприятное известие: в ночь на 1 марта кубанские части полковника Покровского оставили Екатеринодар. Они ушли за Кубань, в горы. Это был тяжелый удар для всей армии. Терялся смысл всей операции. В штабе стали готовить приказ о повороте на юг, за Кубань.
«Если бы Екатеринодар держался, – отметил на совещании руководящего состава Корнилов, – тогда не было бы других решений. Но теперь рисковать нельзя. Мы пойдем за Кубань и там в спокойной обстановке, в горных станицах и черкесских аулах отдохнем, устроимся и выждем более благоприятных обстоятельств».
5 марта с наступлением сумерек, соблюдая полнейшую тишину, армия двинулась за усть-лабинскую переправу. Предполагали остановиться на привал в станице Раздольной. Лишь только рассвело, красногвардейские отряды, занявшие тотчас же после ухода арьергарда Кореновскую, стали теснить полк Богаевского. Верстах в двух от Усть-Лабы авангард остановился. Окраина станицы и железнодорожная насыпь были заняты красногвардейцами. Сзади напирал значительный по силам отряд красногвардейцев под командованием Сорокина, угрожавший ослабленному Партизанскому полку. Впереди – станица, а также длинная, узкая дамба в две-три версты, мост, который мог быть в любой момент сожжен или взорван, и железнодорожная магистраль на Екатеринодар. По ней противник мог перебросить в Усть-Лабинскую и подкрепления, и бронепоезда.
Начался бой. Всегда спокойный и уравновешенный Богаевский доносил, что его сильно теснят. Он просил подкреплений. Командующий двинул вперед юнкерский батальон и Корниловский полк. Первый подошел к насыпи железной дороги, второй стал выдвигаться частью сил в обход слева. Быстро выходили юнкера. Встреченные перед самым полотном огнем неприятельских цепей, с криком «ура!» они бросились в атаку.
М. В. Алексеев (советская карикатура 1918 г.).