Легенды древнего Хенинга (сборник)
Шрифт:
– Матильда Швебиш, если я прав? – осведомился некий господин из середины зала, оторвавшись от книги, которую перед тем с увлечением листал. Видом господин напоминал пожилого писаря. Единственной примечательной деталью была идеально круглая, похожая на нимб, лысина.
Девушка гордо вскинула голову:
– Да, это я. Дочь Гаммельнской Пророчицы и Пестрого Флейтиста.
– Разумеется, разумеется, – закивал в ответ лысый «писарь». – Скажите, пожалуйста: как вы себя чувствуете после Обряда?
– Спасибо, прекрасно.
За время короткой паузы Матильда обвела капитул взглядом. Особым, наследственным
Книга «писаря» была из тех же инкунабул-невидимок.
– Значит, после Обряда ваше самочувствие заметно улучшилось?
Теперь вопрос задал молодой мавр в чалме. На смуглом лице сверкнули любопытством маслины влажных глаз.
– Да.
– А что вы скажете о ваших… э-э-э… способностях? Ваши… э-э-э… предсказания стали точнее? Даются легче? Или наоборот?
Благообразный толстячок, похожий на располневшего мейстера Филиппа, кутался в темно-лиловую мантию.
Матильда задумалась.
– Я вижу яснее, чем раньше. И это дается легче… Но мне кажется: я только учусь. Наверное, со временем…
Девушка осеклась. Умолкла, плотно сжав губы.
«С чего это я перед ними разоткровенничалась? Собрались тут, глазеют… Что я им – кукла? Или зверек диковинный? Ничего больше не скажу!»
– Вы… э-э-э… вы продолжайте! – подбодрил ее толстячок в мантии. Но Матильда сидела молча, надувшись, и подумывала о том, чтобы встать и уйти.
– Итак, господа, – обратился толстячок к присутствующим, потеряв к девушке интерес. – Мы убедились, что… э-э-э… psyche девицы развивается прекрасно. Без потери жизненных сил physis. На нечто подобное и надеялся отсутствующий здесь уважаемый мейстер Филипп. Другое дело, во благо пойдет ли такое… э-э-э… ничем не сдерживаемое развитие? Я имею в виду: для будущих поколений. Разумеется, следовало бы также взглянуть на прошедшего Обряд… э-э-э… отрока. Надеюсь, в скором времени нам предоставится такая возможность. Однако уже сейчас…
– Простите, уважаемый мейстер Энгельберт! Мне хотелось бы увидеть нашу подопечную, так сказать, «в деле». Насколько легко проявляется ее дар?
Мейстер Энгельберт обернулся к говорившему: мрачного вида детине, похожему на разбойника с большой дороги.
Вздернул клочковатую бровь.
– Вы слышали, милочка? Не возражаете?
«Возражаю!» – собралась было заявить Матильда. Но вместо этого согласно кивнула.
– Мы рады, что вы готовы сотрудничать. Не могли бы вы предсказать нам… э-э-э… будущее Гильдии? Возьметесь?
По рядам Душегубов прокатился слабый ропот. Подобного вопроса к провидице никто не ожидал.
– А почему бы и нет? – с вызовом ответила девушка.
– Прекрасно! Тем более что мы никуда… э-э-э… не торопимся, – толстячок двусмысленно хихикнул. – Итак, милочка?
Видение пришло почти сразу. Призрачное пламя охватило зал капитула, сжигая без остатка сидящих в нем людей. Лизнуло стены, потолок, превращая все вокруг в картину с блеклыми красками. Картина трескалась от дикого жара, кусочки настоящего с шелестом осыпались, обнажая старый холст. Вот уже занялась ткань основы. По холсту расползались черные дыры, изображение пеплом осыпалось под ноги, и там, по другую сторону гибнущей реальности, сквозь пламя начал проступать иной, скрытый до поры мир.
Городские стены. Флаги на башнях. Через открытые ворота тянется вереница телег. Ярмарка? Наверное. Но чего-то не хватало в толпе, чего-то очень важного… Еще мгновение – и Матильда вдруг прозрела полностью. Никто не был обременен позорной тяжестью оружья! Протазаны, бердыши, пики, мечи, столь привычные глазу, ставшие едва ли не частью тела любого простолюдина, неотделимые от его облика, – их не было!
Ни у кого.
Взгляд птицей метнулся через стену, рухнул на улицы и площади: везде, везде одно и то же! Нищие и ремесленники, пекари и судейские, писари и слуги – никто не имел при себе оружья. Куда смотрит стража?! Ага, вот и блюстители порядка. В кольчугах, в высоких шлемах-шишаках; старший – с саблей у пояса, остальные – с алебардами. Преисполненные чувства собственной значимости, стражники шли по улице, не обращая ни малейшего внимания на преступно безоружную чернь!
Из-за угла показался всадник. Рыцарь. Народ почтительно расступается, освобождая дорогу. Всадник едет мимо. По крупу коня хлопает длинный меч в ножнах. Она уже видела подобное! видела! Когда гадала Виту… Взгляд скользит дальше: кривые улочки, черепица крыш. Кого она ищет? Ах да, конечно! Ей надо увидеть будущее Гильдии, узнать, чем занимаются Душегубы в этом странно искаженном мире. Но почему взгляд раз за разом промахивается, слепо тычась в лица прохожих? Где дома гильдейцев, где они сами, где проводимые ими Обряды?
…Видение медленно меркло.
Слова родились вслепую.
– У вас нет будущего.
Матильда не знала, что творилось в зале за время ее пророчества. А здесь творилось небывалое. Качнулись, бледнея и истончаясь, свод и стены, подернулись рябью, готовые рухнуть, и тайна улыбнулась Совету Гильдии улыбкой, какой не было в их арсенале. А едва Душегубы успели перевести дыхание, едва все стало прежним, привычным, – раздался голос пророчицы:
– У вас нет будущего.
– Как тебя понимать?!
Голос толстячка сорвался, «пустил петуха».
– Я не увидела Гильдии в будущем, открывшемся мне.
Пауза. Замешательство. Гул голосов.
– Рекомендую продолжить заседание Совета без посторонних. Ты свободна, Матильда. Можешь идти.
Она вышла с гордо поднятой головой.
Ни разу не оглянувшись на людей без будущего.
LXXXIV
– Tout de meme [47] вновь прошу fils du comte… [48]
47
Тем не менее (старофранц.).
48
Сын графа (старофранц.).