Легенды грустный плен. Сборник
Шрифт:
Он еще раз погладил сына по голове и вышел.
А мальчик начал разглядывать ленту. Он быстро наставил бы на ней крестиков и побежал бы на Землю в большой дендрарий. Но отец велел ждать сигнала сирены. И мальчик только однажды поставил лишний крестик, хотя ему и очень надоело ждать. Черточек оставалось так много, что он не мог их даже пересчитать и не верил, что их когда-нибудь не станет. Черточки уже снились ему. И, встав, он звал робота и отправлялся в библиотеку. Там был только один фильм — тот самый, который он уже выучил чуть ли не наизусть. Но все равно смотрел его много раз
Наставник замолк. В голубом полумраке мы видели только его фигуру, высокую, широкоплечую, и гордую голову с поседевшими волосами.
Молчали и мы, удивленные тем, что, оказывается, наш наставник знает и эту, не любимую им тему. Наконец Мишка нарушил тишину:
— Он потом встретился с детьми?
Наставник повернулся к экрану, и мы увидели, как он покачал головой. Потом услышали:
— Звездолет вернулся позже. Была авария. А мальчик… Он тогда уже вырос.
Нам стало жалко мальчика, который ни разу не погулял со своими ровесниками. Один Сашка сказал:
— Ну и что? Зато ему легче было вернуться в космос.
— Он остался на Земле, — ответил наставник. И мне показалось, что его голос задрожал. Но мне это, наверное, только показалось. Через мгновение наставник добавил: — Ведь что может быть лучше нашей чудесной, чудесной Земли.
— А тот мальчик, — вырвалось у меня, — где он сейчас?
Шторы поползли вверх. Снова стало светло. Наставник стоял за столом, глядя поверх наших голов. И мне показалось… Мне показалось, что наш наставник очень похож на того штурмана, отца мальчика… и на самого мальчика…
Владимир Шитик
На Чаргон? Или нет?..
Тишина не успокаивала. Она звенела в ушах, мешая собраться с мыслями, гнала из уютной комнаты, полнила сердце еще большей тревогой. Хотелось куда-то мчаться, что-то делать, лишь бы вновь обрести душевное равновесие.
Но куда кинешься, куда побежишь, что сделаешь? За дверью — коридор, по обе стороны которого расположены такие же каюты, а в конце — рубка, где половину сферической стены занимают экраны локаторов, телескопов и массдетекторов.
Отчаяние, злость на себя переполняли душу. Кар грохнул кулаком по столу. Твердый пластик ответил на удар — руку словно пронзали тысячи острых иголок. Кар потер кулак и опустился в кресло. Он отдал космосу почти все зрелые годы, из них большую часть был капитаном. Он привык к ответственности и за себя, и за других. Однако никогда еще ему не было так трудно.
Час назад он узнал о мнении экипажа. Девять за, двое против. И это был не тот случай, когда можно было положиться на простую арифметику. Он не знал, кто проголосовал против, — на этот раз каждый принимал решение независимо от остальных и не называя себя, — да если бы и знал, что он мог сделать?.. Ведь прежде чем товарищи высказались, прошли сутки — время достаточное для серьезных размышлений и выводов.
Сигнал был принят вчера утром на аварийной волне, приемники которой по давней традиции никогда не выключались.
Земных звездолетов вблизи быть не могло — по крайней мере, так считали Кар и его товарищи. Сигнал пришел откуда-то из далеких глубин Вселенной.
Просматривая расшифрованное сообщение, большинство членов экипажа согласились в одном: наиболее вероятно, что сигнал могли отправить только с планеты звезды Чаргон, до которой было не менее парсека.
Кар протянул руку к небольшому пульту, вмонтированному в стену, и нажал красную кнопку. В каюте стало темно, лишь на пульте помигивали контрольные индикаторы. Потом засветился небольшой экран. Началась передача…
Начало передачи приемники «Геракла» не захватили, — наверное, она велась узким направленным лучом. На экране сразу возник край какой-то планеты. А через мгновение встревоженный голос скупо констатировал:
— Посадка неизбежна…
Позже у того, последнего, космонавта, видимо, не хватило времени, чтобы послать специальное сообщение — просьбу о помощи. А может, он знал о «Геракле» и просто отправил в пространство часть записи своеобразного дневника, который, фиксируя все, что происходит на корабле, служит своеобразным отчетом.
Планета приближалась. Показались горы. Проплыла серая унылая пустыня, на которой местами виднелись какие-то нагромождения — то ли растительные, то ли каменные. Корабль снижался по спиральной орбите.
Тот же голос снова сказал:
— Никаких следов жизни…
На какое-то время объектив заглянул внутрь корабля, скользнул по приборам. Над пультом светилась надпись: «Дебрал». Название корабля, однако, ничего не говорило людям с «Геракла». Незнакомыми были и два астролетчика, склонившиеся над столом штурмана. Видимо, звездолет стартовал с Земли гораздо позже «Геракла».
Словно между прочим прозвучали слова, которые в первый раз заставили содрогнуться всех, кто видел передачу: «Нас только трое…»
Что произошло с «Дебралом», куда подевались остальные, в какую катастрофу они попали, почему вынуждены садиться на чужую, неизученную планету, запись не сообщала. Космонавтов осталось только трое, но они надеялись, что на этой планете восстановят двигатели корабля, которые почему-то утратили свою мощь.
Еще просматривая передачу в первый раз, Кар спросил инженеров, можно ли отремонтировать двигатели. Они дружно ответили, что на это нужны время и специалисты. Однако неизвестно, остались ли в живых инженеры «Дебрала».
Сейчас Кар попытался смотреть передачу как бы впервые. На какое-то время это ему удалось. Однако где-то подсознательно пульсировала горькая мысль, что «Геракл» бессилен помочь, изменить ход событий…
«Дебрал» сделал посадку. Вокруг лежала все та же серая песчаная равнина, на далеком краю которой в фиолетовых лучах местного светила вырисовывались голые черные горы. День на планете только начинался.
Следующие кадры были сняты уже под вечер. Может, между ними и предыдущими минул день, а может, неделя. Рядом со звездолетом выросли ангар, гараж для вездеходов. Между строениями, окруженными оградой, деловито сновали роботы. Мирная, в общем, картина. Да вот ограда…
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
