Легенды Краснопресненских бань
Шрифт:
А в женском отделении бань частенько можно встретить звезд-женщин. Любят попариться Раиса Ивановна Рязанова, актриса театра и кино, народная артистка России, сейчас работает в Театре-студии Олега Табакова; Ирина Борисовна Шевчук — актриса театра и кино, заслуженная артистка УССР, которая прославилась в фильмах «А зори здесь тихие» и «Белый Бим — черное ухо»; Лариса Ивановна Голубкина — актриса театра и кино, певица, народная артистка РСФСР, вдова Андрея Миронова, сейчас работает в Центральном академическом театре Российской Армии, прославилась после фильма «Гусарская баллада»; а также — Наталья Владимировна Варлей — заслуженная артистка РСФСР, лауреат Государственной премии РСФСР им. Н. К. Крупской, которая стала известной после фильма «Кавказская пленница».
И, конечно, Елена Николаевна Беликина — директор бани, добрейшей души человек, труженица!
…И обо всех этих прекрасных людях и других замечательных знаменитостях, встречах с ними, любопытных историях, которые с ними происходили, решил рассказать вам, дорогие читатели, я — Владимир Морозов. Немного о себе.
«Я работал с виртуозами». Моя любопытная биография
Я родился в 1944 году в Москве на Красной Пресне. Музыкант Москонцерта с 1962-го года, то есть мне еще не исполнилось и 18 лет, как я уже работал. И жизнь меня свела с такими замечательными звездами, как Ирина Бржевская, Майя Кристалинская, Галина Ненашева, Лариса Мондрус, Лариса Голубкина, Борис Брунов, Олег Анофриев. Одно время было у нас знаменитое трио: Оганезов — контрабасист, Юра Маликов — будущий создатель и руководитель ВИА «Самоцветы» и я. Потом я женился на знаменитой в советские годы певице, народной артистке РСФСР Александре Стрельченко. Был 12 лет руководителем и главным администратором музыкального оркестра, который ей аккомпанировал. С ней объездил весь мир, а в некоторых странах был по многу раз. Это, кстати, доказательство того, что русская песня за рубежом была в советское время очень популярна.
Я работал с Иосифом Кобзоном, Муслимом Магомаевым, Андрюшей Мироновым, Женей Шапиным из Большого театра, Володей Вишневским — с людьми — виртуозами своего мастерства.
Я лауреат всесоюзного конкурса, заслуженный артист РСФСР. Входил в пятерку лучших администраторов России и Советского Союза. Сейчас я уже на пенсии. Но продолжаю работать с солистами оркестра Лундстрема. Ищу джазовую музыку, и принимаю участие в разных концертах.
Я всю жизнь вставал в семь утра, несмотря, что ложился обычно поздно. Живу по любимым поговоркам: «Кто рано встает, тому Бог подает», «Под лежачий камень вода не течет» и «Волка ноги кормят». Всю жизнь я носился, носился, носился. Расписание было приблизительно одно и то же: подъем в семь, бежал в Краснопресненскую баню, с восьми до десяти в бане, с десяти до одиннадцати в Москонцерте, с одиннадцати до двенадцати в Госконцерт, с двенадцати до тринадцати в Министерство культуры СССР. И при таком графике я не забывал навестить друзей.
Почему я решил написать книгу? Однажды генеральный директор Госконцерта Панченко доверил мне руководить, и я стал директором европейского представительства Госконцерта. И он меня всегда просил: «Вова, ты очень много знаешь! И должен рассказывать о своей жизни и тех людях, с которыми тебя свела судьба. Ведь для этих людей, которые сейчас вошли в историю, став знаменитыми, будет настоящим счастьем прочесть твои воспоминания». И даже подарил мне диктофон. Вот Панченко меня и подвигнул написать эту книгу не только о людях, но и о бане, потому что баня — часть моей жизни.
…Первый раз я зашел в Пресненскую баню, когда мне было 15 лет. Сразу почувствовал себя неважно — было очень тяжело дышать, у меня не хватало сил, чтобы выдержать высокую температуру. И тут мне помогли завсегдатаи бани, которые позже стали моими друзьями. Это были Сидоренко Гена, чемпион олимпийских игр, игрок команды ЦСК и сборной СССР, и Володя Глотов, который играл в «Динамо». Они рассказали мне, как надо правильно париться. И только со временем я понял, что парная — это целое искусство. Тогда я мог пробыть в парной всего одну-две минуты, потому что у меня не хватало ни сил, ни здоровья высидеть дольше. Я был молодой парень, а парная требует сноровки.
В общем, зашел в баню в начале 1960-х — и не вышел до сих пор. Я полюбил банную атмосферу. Особенно люблю парную. Уже с самого раннего утра в бане собиралась интересная публика: известные спортсмены, артисты, директора магазинов и универмагов — в общем, люди разных профессий. В то советское время в бане можно было договориться обо всем и приобрести любой дефицит: купить мебель, мясо, колбасу, икру, костюм, рубашки, обувь, автомашины! При том, мы доверяли друг другу больше, чем государственным магазинам и чиновникам.
Но баня — это еще и здоровье. Я хожу в баню более 50 лет каждый день. Некоторые мне говорят, что это слишком часто, но я дозирую пребывание в парной. У меня за 50 лет не было насморка и гриппа. Ведь это неплохо, правда? Там у нас собирается теплая компания старых друзей, которых я очень хорошо знаю и с которым я работаю уже десятки лет. В этих людях мне импонируют такие качества, как порядочность, умение помочь в трудную минуту, а таких людей не так много.
…В бане у меня завязались нужные знакомства, там я нашел людей, с которыми потом работал годами, дружил, играл в футбол и хоккей, ездил по стране, по зарубежью. А когда попал в Москонцерт и начал гастролировать, то куда бы я ни приехал — всегда искал в первую очередь баню, потому что только она дает мне заряд бодрости.
Старая баня находилась по адресу Красная Пресня, 7. А потом ее перенесли в новое здание, которое построили в Столярном переулке. Она стала второй в Москве после знаменитых Сандуновских. Но Сандуны я воспринимаю, как музейный вариант бани. Потому что Сандуны — старинное здание. Да и на самом деле, Краснопресненская баня ни в чем им не уступает! А даже кое в чем и превосходит. Ведь очень много зависит от публики, которая туда приходит. Ведь именно люди делают определенный климат в бане. Вот представьте, что вы пришли попариться, а за вами зашел какой-нибудь человек, который так поддал бы пару, что чуть вас ни ошпарил! И ему все равно, как вы себя чувствуете. И совсем другое дело, когда в бане с вами находятся люди, которые внимательно относятся к окружающим и думают о том, чтобы вам не было жарко, чтобы вам было уютно, чтобы вы чувствовали, что ваш организм наполняется силой и энергией.
В наших Краснопресненских банях можно хорошо восстановиться после тяжелого дня, потому что — я это еще раз подчеркиваю — там очень хорошая аура. А это немаловажно. Это не во всех банях есть. Чисто, красиво, встречают душевно!
Там есть даже специальные дни, когда разрешено париться с большими скидками спортсменам, ветеранам, героям соцтруда. Так к людям в наших Краснопресненских банях относятся по-настоящему хорошо, ведь не все решают деньги. Главное — человеческое отношение.
История Краснопресненских бань
Москва всегда славилась своими банями — просторными, чистыми, с широким спектром услуг, своим сухим паром и грамотно выложенными печами-каменками. Самыми известными банями, построенными в советское время, стали Краснопресненские.
Многие века московский район Пресни был известен своею чистою водою, которую водовозы развозили по всему городу. Вода была студеной, немного сладковатой на вкус. Добывали ее не из Москвы-реки, а из колодца Студенца, что располагался близ современного Центра международной торговли на Трехгорном валу. До сих пор на близлежащей улице Мантулинской сохранился колодезный павильон, построенный знаменитым архитектором Доменико Джилярди. От этого-то колодца со студеною водою и получил название целый район Пресни, сохранившийся в названиях Студенецких улицы, парка, сквера. Кроме того, и сама река Пресня, известная своей хорошей водою, по которой весь район и получил свое название, привлекала на свои берега гуляющих и купающихся. Еще в 1806 году на реке Пресне были устроены пруды и сад для народных гуляний, а рядом с ними — городские бани, в которые поступала вода, как из самой Пресни, так и привозилась со Студенца. Бани стали довольно скоро известными у москвичей. В середине XIX века у города их купили разбогатевшие ямщики Бирюковы, в семье которых они оставались до Октябрьской революции 1917 года.