Легенды Крыма
Шрифт:
Фонтан слез, сооруженный по приказанию Крым-Гирея в 1764 году, является оригинальным памятником зодчества, воспетым великим русским поэтом А. С. Пушкиным и великим польским поэтом А. Мицкевичем.
Легенда в поэтической форме воссоздает историю строительства этого фонтана.
Существует несколько легенд о Фонтане слез. Одна из них была положена Пушкиным в основу сюжета знаменитой поэмы «Бахчисарайский фонтан». Запись данного варианта легенды сделана от М. Кустовой и В. Мануиловой из Бахчисарая.
Вот смотри, крепкие стены Кырк-ора, ух, какие крепкие! Если ты вот так даже руки разведешь, стену все равно не обнимешь. Толстые стены, крепкая крепость. И ворота железные и замки, наверное, каждый с пуд. А за стенами кто жил, знаешь?
Тохтамыш-хан. Что сказать о нем? Тохтамыш-хан — это мало сказать! Какой был хан? Не хотят глаза смотреть, такой страшный был. У него — люди говорили — тело шерстью поросло, он был рыжий, голова у него была, как у барана, зрачки у него поперек глаз стояли, таких глаз у человека не бывает.
Он никогда не кричал, Тохтамыш-хан, но люди даже шепота его боялись. Богат был Тохтамыш. А где ты видел бедного хана? Всего было у него. В его каменных пещерах стояли сундуки богатые, сундуки с большими замками. Но, женщина, лучше не открывай ты крышки этих сундуков. Если откроешь, глупая, ты подумаешь, что солнце украли и спрятали в сундук, посмотришь и ослепнешь. Это не солнце, это богатые одежды с камнями драгоценными, золото нашито на одежды. Только ты их руками не трогай, не надо, пусть лежат. Липкие они, потому что богатство Тохта-мыш-хана по рекам крови пришло, пришло и легло в сундуки. Стерегут эти сундуки каменные пещеры, каменные стены и каменное сердце Тохтамыш-хана.
Никого не любил Тохтамыш-хан, а какой хан кого любит?
Была у него в гареме девушка, звали ее Джаныке. И вправду, она была джаныке — душевная. Добрая была, ласковая, как ребенок, как мать всем ласковая.
Красивая была Джаныке. Только в груди у Джаныке какая-то птица всегда ютилась. Так думала Джаныке. Не знала, глупенькая, что в груди у нее большой недуг, болезнь страшная. Отца, матери у нее не было, а Тохтамыш купил ее в Бахчисарае, внизу, купил девочку и спрятал, как голубя в клетку, и растил для себя в своем гареме, а чтобы люди не говорили плохого, дочерью назвал.
Все боялись Тохтамыша, и маленькая Джаныке боялась. Придет в гарем Тохтамыш, спросит, как живешь? Живу, говорит Джаныке. Большую рыжую руку положит хан нa ее голову, и казалось Джаныке, что голова отвалится.
Всего много у Тохтамыша, но самое главное сокровище — Джаныке.
Однажды пришла беда на Тохтамыша. Крепость Кырк-ор окружили враги, с двух сторон шли. Большое войско. Они били в даул, они кричали, они уже радовались. Знали враги: в крепости воды нет, а без воды как жить будешь? Знали враги, что им не нужно головами в камни стучать. Подождем, говорили, у нас времени много. Вода у нас, хлеб у нас, а Тохтамыш-хан, когда заставим, он сам свои железные ворота откроет, он сам на шелковой подушке ключи вынесет и попросит: примите, все ваше. Так говорили враги. А за стеной Тохтамыш-хан ходил, как дикий зверь, как барс злой, страшный.
Нет воды, а дни идут, а птица Клафт ни разу свои крылья не раскрыла над Кырк-ором, и люди скоро стали падать, как падают осенние листья. Каменное сердце было у Тохтамыша. Он боялся за свои сокровища, а людей не жалел. Он заставил их бросать камни вниз, на врагов, и злобно говорил своим людям:
— Думаете, я своими руками открою ворота? Если у меня камней не хватит, я ворота вашими головами забросаю.
Люди сначала боялись, а потом уже ничего не чувствовали, им было все равно. Без воды разве будешь жить?
И стало тихо в крепости Кырк-ор, никто не пел песен. У матерей из груди не только молока — крови не выдавишь, и падали быстрей всех маленькие дети. Как было их жалко! А воды все нет. Джаныке в гареме дивилась: почему так тихо в Кырк-оре, почему никто ничего не говорит, почему даже собаки не лают? А няньки в ответ только плечами пожимали; няньки знали, а сказать нельзя. Потом к Джаныке в гарем пришел мальчик — пастушок Али. Он пришел, смиренно опустил голову и сказал так:
— Слушай, Джаныке. Вот видишь, я мужчина, а не смотрю на тебя, пусть мои глаза не оскорбят тебя, девушку. Не бойся, выслушай меня, я ведь пришел от народа. Слушай, Джаныке, люди о тебе говорят, что никогда ты не сказала неправды, что твои розовые губы никого не обидели. Слушай, Джаныке, люди еще говорят, — дрожа от испуга, говорил Али, — что ты не дочь Тохтамыша, что ты наша, оттуда из Эски-Юрта, что тебя купил Тохтамыш. Если так, Джаныке, то как же твое сердце терпит, как же ты народу не поможешь? Слушай, что я тебе скажу: там далеко, но ты не бойся, там вода поет, пойдем…
— А зачем нужна вода? — спросила Джаныке.
— Ты не знаешь? Во всем Кырк-оре нет ни капли воды, маленькие дети падают, умирают, и никто не может спасти их. Я хотел проползти туда, где вода, но у меня широкие плечи, а ты — люди говорят про тебя, ты тонка, как веточка, ты всюду проникнешь, — ты будешь проползать в расщелину и доставать оттуда воду, она там поет, а я понесу ее в водоем. Пойдем, ты же наша.
— Что ты, мальчик, — ответила Джаныке, — разве я смею, я же девушка, мне нельзя быть с тобой, мальчиком. Меня проклянет небо, все меня проклянут, все от меня отвернутся, даже ты, когда вырастешь и станешь большим мужчиной, ты будешь на меня пальцем показывать, и мне нужно будет тогда умереть.
— Не бойся, Джаныке, — просил мальчик, — пойдем, Джаныке, пойдем, мы так сделаем, что никто нас не увидит, а грех я на себя весь приму.
— Хорошо, — сказала Джаныке, и они пошли.
Всю ночь девушка и мальчик маленькими бурдюками таскали воду в городской водоем, и уже стало в водоеме воды столько, сколько в маленьком море, и еще носили, и еще носили, а потом, когда уже брызнуло солнце, когда стало хорошо на небе, вдруг из груди девушки улетела птица, даже видела маленькая Джаныке, как она высоко-высоко в небо понеслась. Потом ей стало очень больно и она упала.
И упала она лицом на землю. Лицом вниз упала Джаныке, она матери всех матерей стала жаловаться — земле.
Когда стало светло, пришли люди. Первыми появились маленькие люди — дети. Они увидели воду и сказали просто, как мудрецы: “Смотрите, вода!”, и стали пить. А потом бегали всюду и кричали: “Вода! Вода!” А большие люди не поверили, но маленькие люди все говорили: “Смотрите, вода! Вода!”
И весело все повторяли это слово и стали пить воду. А потом увидели, что Али-пастух плачет около какого-то тела, которое лежит на земле, такого маленького, тонкого.