Легенды леса 2. Целитель леса
Шрифт:
– Действительно, – согласилась Ретофа. – Я опоздала. Но все же я уеду. И предложу Каве совершить путешествие вместе со мной.
– Думаешь, это поможет? – с надеждой спросил Кота.
– Это отлично прочищает мозги – уехать из дома с целью никогда не вернуться.
– Как это, не вернуться? – не выдержал Кайтен.
– Это, на самом деле, не обязательно, – успокаивающе сказала Ретофа. – Но лучше держать в голове такую мысль.
– Полагаешь, Кава согласится? – уточил Кота.
– Ей придется согласиться. Она и сама понимает, что зашла в тупик. То, что я ей предложу, ее единственный
– Вот именно! – Кайтен ухватился за эту мысль. – Как же вы одни поедете куда-то? Да тут же вокруг полно тварей!
– Ерунда! – Ретофа пренебрежительно отмахнулась от его опасений. – Твари на севере. Они не успели далеко разбрестись. А мы поедем на запад, к горам. Потом проедем вдоль хребта, придется немного выбраться на территорию «цивилизованных» народов. Обогнем горы, и мы уже почти дома. С той стороны мне все знакомо. Таар, нам понадобятся ящеры и кое-какие припасы. Я думаю, что будет лучше нам выступить прямо завтра, на рассвете.
Ан-Таар с трудом сглотнул комок в горле и сипло проговорил:
– Мару распорядится.
Ретофа ушла, за ней ушел и Кота, чтобы помочь со сборами, а стражи так и стояли столбом. Кайтен хотел многое сказать. Он хотел сказать, что это подло со стороны Таара, перекладывать решение проблемы на плечи девушки, да еще и посторонней. Что их никак нельзя отпускать одних. Что он решительно не согласен, и вообще, нечего принимать такие серьезные решения впопыхах, в панике, сгоряча. Что утром надо все еще раз хорошенько обдумать, и другой выход наверняка найдется. Потому что (чего уж тут врать!) они оба любят одну женщину, и пусть Кайтена тут никто не станет слушать, но ведь слово стража хоть что-то да весит!
– Ты что же, позволишь ей вот так уехать? – не выдержал Кайтен. – Ведь ты же…
Любишь ее. Но этого он не хотел говорить вслух. Таар поднял на него взгляд, слишком спокойный для такого момента.
– Это было слишком просто, – философски проговорил он. – Сильная и смелая, красивая и умная. Невозможно не влюбиться. Но ты уверен, что это настоящее?
Какая разница, хотел сказать Кайтен. Да, она прекрасна, и это достаточный повод. Настоящее или нет, это пусть Таар разбирается, раз он такой мыслитель, а для него, Кайтена, это совершенно все равно. Он хотел сказать, что знает только одно: он ее любит, и все остальное неважно. Но не сказал.
– Легко полюбить такую женщину, – задумчиво продолжил Ан-Таар. – А ты попробуй полюбить другую. Некрасивую, неумелую, перепуганную. Сможешь? Я не смог.
Кайтен хотел сказать, что все это не имеет никакого отношения к делу. И Кава тут совершенно ни при чем. И все это его никак не касается, потому что значение имеет только одно: Ретофа не должна уехать. Но он опять ничего не сказал и молча вышел за дверь.
***
В ту ночь Кайтен так и не ложился. Он слонялся по полям и берегу реки, совершенно позабыв о возможной опасности. Он напряженно размышлял, пытаясь изобрести способ выбраться из сложившейся ситуации. Если бы он придумал что-то, Ретофе не пришлось бы уезжать. Но потом он понял, что ничего не придумает. Он слишком мало знает обо всем этом. И тогда он решил, что должен ехать вместе с ней. Таар, этот философ, и без него здесь обойдется. И пусть только попробует помешать!
Кайтен вернулся в поселение, когда услышал начало кутерьмы. Семья уже готовилась провожать путешественниц. Он не знал, что было сказано всем остальным, знали ли они истинную причину, по которой Кава покидала дом, но ему это было не интересно. Он нашел в этой суете Ретофу, без церемоний схватил за рукав и потащил за собой за угол ближайшего дома.
– Не уезжай, – заявил он. – Все обойдется. Только не уезжай.
– Мне все равно нужно ехать, – примирительно проговорила она. – Я и так загостилась. Мне давно пора было вернуться домой.
– Тогда я поеду с тобой.
– Ты нужен здесь.
– Чушь! – зашипел Кайтен. – Он сам справится. И если он не хочет ничего предпринимать, то хотя бы я…
– Не говори глупостей, – строго перебила его Ретофа. – Ты нужен здесь, и ты сам это знаешь. И потом, я против того, чтобы ты ехал с нами. Ты будешь нам мешать.
– Я не буду мешать! – с жаром воскликнул Кайтен. – Я буду делать все, что ты скажешь!
– Я же сказала: нет!
– Но, послушай! Я не могу тебя вот так отпустить! Я люблю тебя!
Реакция Ретофы оказалась ужасна: она рассмеялась. И погладила его по голове.
– Бедный мальчик! Прости меня, пожалуйста. Я не нарочно, честное слово. Я знаю, что я так действую на мужчин.
– О чем это ты? – обиженно буркнул Кайтен. Ему совсем не понравилась снисходительность в ее голосе.
– Когда я готовилась стать разведчицей, одна женщина обучила меня этому. Как себя вести, какой быть, чтобы мужчины сами к ногам укладывались. Это было важно для хрупкой девушки, отправлявшейся в чужой мир. Я так прочно этому научилась, что теперь просто не могу разучиться. Я ничего нарочно не делаю, но хватает и того, что я сама по себе такая. Вот и ты не устоял.
– Да какая разница! – взорвался Кайтен. – Нарочно или нет, если ты просто такая, какая есть, какая мне разница, кто тебя этому учил? Я просто хочу остаться рядом с тобой и защищать тебя, что в этом плохого?!
– Ничего, конечно, – Ретофа рассмеялась. – Но только я тебе не пара. Я вообще могу быть только минутным увлечением. Когда я уеду, у тебя это все само пройдет, вот увидишь.
– А я не хочу, чтобы ты уезжала, – упрямо повторил Кайтен.
– А я не хочу, чтобы ты ехал за мной, мальчишка, – с непривычной надменностью и жестокостью заявила Ретофа.
И пока ошарашенный Кайтен хлопал глазами, она резко развернулась и скрылась из виду.
Кое-как справившись с собой, Кайтен снова вернулся к провожающей толпе. Люди уже подготовили трех ящеров, одного из которых сейчас навьючивали поклажей. Похоже, путешественниц не собирались отпускать налегке, и это немного успокаивало. Разведчица затерялась в толпе, наверное, нарочно, чтобы Кайтен снова на нее не набросился. Но он и не собирался этого делать. Он просто растерянно стоял, не зная, куда себя деть. Краем глаза заметил, что невдалеке Кава прощается с Тааром. Девушка нервно теребила ворот своей походной рубахи, и до Кайтена донесся обрывок ее речи.