Легенды Львова. Том 2
Шрифт:
– Чего вы так опечалены?
Они и рассказали ему, что кто-то из них утонул, но они не могут понять, кто именно. Прохожий их пересчитал и рассмеялся:
– Не грустите. Вас девять.
Но холмщаков не так легко было убедить:
– Шутите? Как это нас девять, когда мы все считали, и выходило восемь, а? Надо же, какой умник нашёлся!
– Хорошо, – сказал человек, – тогда сделаем вот как. Вы все ляжете животами на землю и сделаете носами ямки. А потом встанете и сосчитаете ямки.
Такой совет всем понравился, и когда ямки сосчитали, вышло таки
Сторож
Как-то в Холм приехал кузнец и стал там жить. У кузнеца были рыжие волосы и рыжая борода. Когда его увидел местный раввин, то сразу сказал себе: «Кузнец рыжий. А все рыжие – это всегда дураки, а все дураки – воры».
Среди евреев поднялся шум: в Холме вор! Особенно встревожила эта новость торговцев. Они пришли к раввину и попросили совета. Раввин, долго не размышляя, сказал:
– Поскольку воры крадут ночью, когда все магазины закрыты, то нет другого выхода, как начать торговать именно ночью, а днём спать. Отныне магазины будут вне опасности.
Так они и поступили, но возникла новая беда: ночью никто ничего не покупал. Собрались торговцы снова у раввина и стали жаловаться: что делать?
– Да что делать, – пожал плечами раввин, – надо нанять сторожа.
– Но сторожу надо платить.
– Ну, сколько нужно денег для одного сторожа? Для города это мелочи.
Торговцы посчитали затраты, и вышло, что для всех них вместе это не такие уже большие деньги, и они согласились. Ночью сторож, которого они наняли, вышел в дозор. Но было холодно, и на следующий день он попросил, чтобы ему купили тёплый кожух. В кожухе было тепло, но, пока сторож ходил по улицам, ему в голову лезли разные мысли. Ведь он в том кожухе ничем не отличается от других людей, и кто-то может подумать, что он не сторож, а вор.
Раввин посоветовал вывернуть кожух наизнанку.
Так он и сделал. Прошло два дня, и сторож снова пришёл к раввину.
– Я боюсь караулить в кожухе шерстью наверх. А вдруг из леса выбежит волк и подумает, что я овца?
– И что ты предлагаешь?
– Купите мне коня.
Со следующей ночи караульный уже ездил на коне, но так как ездить верхом он не умел, то очень боялся. Пришёл к раввину и говорит, что боится ездить на коне, потому что конь может его сбросить, и он разобьётся.
Раввин посоветовал коня привязать к столбу. Всю ночь конь был привязан к столбу, а на коне сидел сторож. Утром оказалось, что магазины ограбили. Купцы привели сторожа к раввину и стали жаловаться. Раввин спросил у сторожа:
– Как так могло произойти?
– А так, что конь целую ночь был привязан к столбу, а я целую ночь просидел на коне.
– Так надо было слезть с коня.
– Но если бы меня встретил волк и подумал, что я овца?
– Тогда надо было вывернуть кожух обратно внутрь шерстью.
– Тогда бы вы меня приняли
– Значит, надо было снять кожух.
– Тогда бы я замёрз.
– Тогда надо было кричать!
– О, ты вишь, какие умники! Меня наняли, чтобы вы могли спокойно спать. Так или нет?
– Так.
– Так зачем же я буду кричать и будить вас?
За такую мудрость сторожу повысили жалование.
Файфель ищет себя
Жил себе в Холме хасид Файфель. О, то был такой хасид, каких ещё поискать. У него был только потёртый кафтан, который пахнул луком и табаком, но зато на голове он носил меховую шапку с соболиным хвостом. Виски Файфеля украшали длинные закрученные пейсы. Ни у кого на весь Холм таких не было, и Файфель ими очень гордился. А ещё Файфель гордился тем, что его пальцы перелистали абсолютно все ученые книги, которые хранились в местной синагоге. Конечно, это совсем не означало, что Файфель эти книги читал, но ему и этого было достаточно. Он выглядел так, будто сам те книги написал, потому что считал себя не простым хасидом, а ученым хасидом, и смотрел на всех других свысока.
Одним словом, был он очень высокомерным, хотя на самом деле всё путал, и того, что утром прочитал, вечером уже не помнил, а что с вечера решил не забывать, то утром у него из головы вылетало в один миг. Бывало и так, что когда он собирался идти в синагогу, то не мог найти своей одежды, потому что не помнил, куда её девал, а когда находил левый ботинок, то не хватало правого. Но Файфель считал себя великим учёным, и находил такую забывчивость обычным делом. Единственное неудобство – из-за постоянной траты времени на поиски то одежды, то очков, то молитвенника он всегда опаздывал в синагогу.
Наконец решил он привести всё в порядок. Однажды вечером, перед тем как улечься спать, он взял лист бумаги и написал: 1. Очки – на столе. 2. Кафтан висит на дверях. 3. Шапка лежит на кресле. 4. Ботинки – под кроватью. 5. А я лежу в кровати.
После этого он спрятал листок под подушку и заснул с блаженной улыбкой, будучи уверен, что утром уже не подстерегут его никакие неожиданности.
Как только первые лучики солнца защекотали Файфелю нос, он встал, достал бумагу из-под подушки и прочитал: «1. Очки – на столе». Чудесно! Файфель надел очки и читал дальше: «2. Кафтан на дверях». Ага! Он надел кафтан, потом узнал где лежат ботинки, обулся, а когда дошел до пятого пункта «А я лежу в кровати», удивлению его не было границ. Он внимательно осмотрел кровать, но там не было никого.
Файфель был сильно озадачен, он стал ходить из угла в угол, заложив руки за спину, и думать. Он думал так напряженно, что даже пот выступил у него на лбу. Ещё бы! Разве не он самый учёный из хасидов? А если так, то всё, что напишет его рука, – истина. Разве он не написал собственноручно, что лежит в кровати? Написал. И если все другие пункты, указанные на бумаге, оказались правдивыми, а все вещи находились именно там, где и должны были быть, то нет никаких оснований усомниться в последнем пункте.