Легенды Львова. Том 2

Винничук Юрий Павлович

Все присутствующие загалдели, кое-кто засмеялся, потому что Йосл был не только философом, но и шутником, и на все случаи жизни у него была своя остроумная мысль.

 – Ну-ка, объясните-ка, ребе Йосл, что вы имеете в виду.

 – Охотно. Я расскажу вам о приключении, которое случилось со мной прошлой зимой. Итак, на праздники я гостил в Перемышле, а когда собрался ехать обратно, то один добрый человек попросил меня прихватить с собой бочоночек водки для знакомого замарстыновского корчмаря. Я положил бочонок на сани, хлыстнул кнутом и поехал по гладкой заснеженной дороге. Но было очень холодно. Я облокотился о бочку, думая, что это меня согреет, ведь там плескалась водка. Но где там! Мне

не стало ни на капельку теплее. Тогда я поставил бочку у себя между коленями и навалился на неё грудью. И что? И ничего! Водочка соблазнительно плескалась, но тепла её я не ощутил. Это вам и есть внешние свойства. И вот я приезжаю в корчму и вручаю бочку корчмарю, а он на радостях её открывает, рюмочку наливает, и достаточно мне было её опрокинуть, как желанное тепло мигом разлилось по всему телу. Я согрелся! Вот вам и внутренние свойства. Теперь вы убедились, что они-то как раз и есть самые главные?

Дорогие гости

Йосл Маршалик приехал в Броды, где его никто не знал, и остановился в гостинице, которая принадлежала большому скупердяю. Такому скупердяю, что от него ещё никто не только доброго поступка не дождался, но и доброго слова. По правде говоря, Йосла знакомые предупредили ещё во Львове, чтобы ни в коем случае не останавливался в той гостинице. Но Йосл не был бы Йослом, если бы послушался их совета. Он выбрал именно эту гостиницу, собираясь проучить хозяина, и сообщил ему, чтобы тот приготовился к встрече дорогих гостей. Если он, конечно, не против гостей. Скупердяй очень обрадовался и велел готовить обод.

А в скором времени прибыли и дорогие гости: жена, тёща и дети Йосла. Они сразу же обсели уставленный угощениями стол и начали уплетать так, что за ушами трещало. Вот так да! Давненько не приходилось им так вкусно обедать.

Йосл для себя тоже ничего не жалел, а когда тарелки опустели, хозяин принёс им счет. Йосл удивился:

 – Как? Вы хотите взять с нас деньги? Мы у вас впервые, значит, мы ваши гости! Разве я не спрашивал вашего согласия?

Скупердяй даже позеленел от злости, у него перехватило дыхание, и он стал клясть Йосла на чём свет. А Йосл рассмеялся, похлопал хозяина по плечу и сказал:

 – Ай! Шуток не понимаете? Не будь я Йосл Маршалик! Вы не слышали о Йосле Маршалике? Какой же вы после этого еврей? И вам не стыдно? Ну-ка, живо приготовьте мне два самых лучших номера, а завтра убедитесь, что у вас остановились очень дорогие гости.

Тут он открыл свой сундучок, вынул оттуда мешочек, потряс им перед носом ошарашенного хозяина и передал его жене:

 – Вот, жена, возьми мешочек с золотыми, и спрячь его хорошенько в своей комнате под подушкой.

Жена глянула на него с удивлением, потому что денег у них в таком количестве сроду не водилось, но Йосл ещё раз тряхнул мешочком, и мелодичный звон монет её успокоил.

Хозяин сразу же засуетился и провёл их в комнаты. А ночью он никак не мог заснуть, все ему мерещился мешочек с золотыми и звенел в ушах звон монет. Он крутился, вертелся и наконец таки не выдержал и тихонько прокрался в комнату, где спала жена Йосла со своей матушкой. Ну, и украл тот мешочек.

Утром Йосл поднял такой шум, что сбежались все, кто был в отеле. Он требовал, чтобы хозяин вернул ему деньги.

 – Какие деньги? – разводил руками скупердяй.

 – А те, что были под подушкой у моей жены. Сейчас вы все убедитесь, кто говорит правду, а кто врёт.

И он повёл всех в комнату и показал пол возле кровати. Оказывается, он ещё с вечера налил на пол мёд. Теперь там отчётливо виднелись следы тапочек хозяина. Хозяин, конечно, уже успел переобуться, потому что тапки липли к полу, но когда его заставили их показать, то все заметили на них следы меда.

Что было делать? Пришлось хозяину во всём признаться и принести мешочек, но – о ужас! – там оказались мелкие черепки разбитых тарелок. Йосл поднял ещё больший шум, что у него там было триста золотых. Хозяин и клялся, и божился, что не развязывал мешочек, но когда Йосл пригрозил полицией, то сдался и заплатил деньги.

 – А не говорил ли я вам, что у вас побывают очень дорогие гости? – спросил Йосл на прощание у хмурого хозяина.

Гороховый суп

1

Ребе Мендель был цадиком в Львове. Мудрее его не было во всей большой еврейской общине. Он мог разговаривать с Богом, как вот мы с вами. Его душа каждую ночь взлетала высоко в небеса и беседовала со святыми, а потом возвращалась назад, обогащённая ещё большими знаниями. Но ребе Мендель не держал эти знания при себе, а щедро делился ими с хасидами. Особенно нравилось хасидам собираться у него во время обеда на шаббат. И это была такая хорошая традиция, что обеды у цадика пользовались большой славой. Однажды до Львова долетела печальная новость, что канцлер, который очень не любил евреев – чтоб у него рыбья кость в горла застряла! – подготовил законопроект, согласно которому все евреи должны были идти служить в армию. И вот теперь этот документ лежит в папке на столе у цесаря и ждёт его подписи.

Евреи всей Австро-Венгрии загрустили, призадумались, женщины горько заплакали. Ведь если всем мужчинам придётся уйти в армию, то кто будет беречь обычаи предков? Кто будет растолковывать святую Тору? Вместо того чтобы молиться, они будут маршировать, а на праздники тяжело работать. Плач и рыдания зазвучали во всех еврейских семьях.

Близился день возвращения цесаря в Вену из путешествия по его владениям, после чего он должен был подписать документ. Кому-то в голову пришла мысль собрать деньги, чтобы попробовать подкупить канцлера. Деньги собрали и снарядили старейшин в Вену, но канцлер высмеял посланца и даже обещал, что документ будет подписан в святой день отдыха – шаббат. И тогда все поняли, что он хочет как можно больнее ужалить ненавистный ему народ.

И вот настал этот день. Все евреи в этот день страстно молились, прося у Бога милосердия, плакали и горевали. Во Львове в синагоге «Золотая роза» молился со всеми ребе Мендель. Тихо молился, с какой-то особой убеждённостью и верой в силу молитвы. Смотря на него, прихожане и в себе ощутили уверенность, что Бог им поможет, потому что с ними их цадик, их гордость. Он не даст их в обиду.

После службы дома у цадика собрались на субботний обед его ученики и ближайшие друзья-хасиды, а среди них и ребе Леви, которого цадик уважал более всего и с которым во всём советовался. Ребе Леви был также премудрым хасидом, и мог общаться с цадиком, читая его мысли. В печальном и подавленном настроении сели они к столу, а жена цадика, Голда, стала наливать суп. А надо сказать, что Голда умела так вкусно готовить, что не было такого блюда, попробовав которое не хотелось бы от удовольствия закатить глаза и причмокнуть. А всё потому, что ангелы из большого уважения к её мужу добавляли в её блюда щепотку райских приправ.

И на этот раз все гости ели вкусный гороховый суп Голды, нахваливая и причмокивая. Не ел только цадик. Он задумчиво уставился в тарелку и будто замер в молчаливой молитве. Хасиды посматривали на него с тревогой и не знали, что и думать. Кое-кто даже перестал есть, всем было интересно, над чем так задумался цадик, что он увидел особенного в этом супе, к которому даже не притронулся. Но тут вдруг цадик положил палец на край тарелки и одним резким движением перевернул её вверх дном. Весь суп вылился.