Легенды нашего рока
Шрифт:
Ну так вот, пришла она со мной в пристанище Королева на одной из Парковых улиц. А Миша, выпив, развлекал компанию песнями из подходящего репертуара. И Агузарова подхватила. И в наступившей тишине хозяин территории промолвил: «Кое-кому имеет смысл начать заниматься вокалом».
Ну а как Жанна стала солисткой «Браво», не помню, потому что пути наши разошлись. Артем Троицкий увидел ее в как бы наркотическом притоне. Точнее, в просторной квартире, где в отсутствие номенклатурных родителей, работавших в Германии, хозяйничал Володя Подключников, по кличке Ключ, приятель Сережи Воронова, позднее игравшего в группе Стаса Намина. Там из эфедрина варили модный тогда наркотик «фен». Конечно,
Как бы то ни было, именно там видный музыкальный журналист познакомился с экстравагантной певицей, которая настолько его впечатлила, что он решил ее продвигать на вершину певческого Олимпа. Не без успеха.
Вскоре ее, увы, «приняли».
Однако после прихода к власти Михаила Горбачева и оглашения новым лидером державы вольнодумных «апрельских тезисов» 1985 года стало ясно, что советская империя «умирает как древний ящер с новым вирусом в клетках» (© «Наутилус Помпилиус»).
В выпуске программы «Взгляд», снятом с эфира руководством Гостелерадио СССР пять лет спустя (в 1990 году), «Год Горбачева» в «подводке» предполагалось описать следующим образом:
«24 февраля Черненко голосует на выборах в Верховныи Совет РСФСР и местные Советы. Его уставшее от жизни тело с трудом вносят в фокус телекамеры. После многочисленных похорон за два предыдущих года классическая музыка вместо радиопрограммы “Опять 25” раньше, чем западные радиостанции, доносит весть об очереднои смерти в Кремле. Стремительная смена в высшем эшелоне пробудила во всех нас дух настоящего оптимизма. И даже первыи перестроечныи указ “О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения” ложится на радостную атмосферу ожидании. На фоне политических рокировок народ стоит в очередях за спиртным, на фильм Абуладзе “Покаяние”. Никто не кается и не будет, но созерцание приносит не меньшее удовлетворение и веру в нового лидера, которого уважают Запад и Восток. Год великих ожидании».
Следующий год, 1986-й, стал показательным в отрисовке нового вектора внешней и внутренней политики СССР, последнее было особенно заметно в сфере околобогемной.
Уже в мае того года, после триумфа на «Рок-панораме», «откинувшаяся» Жанна Агузарова была представлена Аллой Пугачевой в программе Ленинградского ТВ «Музыкальный ринг», а тот же Романов влился в спродюсированный экс-менеджером «Машины Времени» Ованесом Мелик-Пашаевым проект «В едином ритме» (где играл и Владимир «Джеймс» Кузьмин).
Как Вадика Степанцова из армии выгнали
О «чекистском» прошлом скандального пиита и основателя «Бахыт-Компота» я узнал во время нашей ТВ-беседы всего несколько лет назад.
– Скажи, пожалуйста, по нынешнему позиционированию Степанцов – это по-прежнему Великий Магистр Ордена куртуазных маньеристов или это поэт/певец?
– Или на дуде игрец. Да всего, всего понемногу. Как было, так и осталось.
– А я не соглашусь. Не осталось ведь Ордена куртуазных маньеристов фактически.
– Ну Ордена куртуазных маньеристов не осталось, конечно. Но, опять-таки, титул великого магистра, он никуда не девается. Как не бывает бывших чекистов. Кстати говоря, я по роду армейской службы чекист.
– А
– Да, служил. Но, правда, меня выгнали.
– Из армии?
– Ну, вот такая была история. Я такой тульский паренек. Я уже закончил три курса мясо-молочного института, бросил его, потому что там не было военной кафедры. А мне уже хотелось стать филологом и так далее. Вот. Поработал чуть-чуть у себя в городке. И меня призвали в армию. Ну, я взял и пошел.
– У себя в городке?
– Узловая. Тульская область. Вот. И попал я по распределению в войска связи комитета госбезопасности. Я – чекист, да. Я не скрываю: кровавая гэбня. Ну как бы, это самое, хотел даже подавать документы в Высшую школу КГБ, ну, чтобы там поменьше солдатскую лямку тянуть. Но божий промысел по-иному распорядился. У меня в солдатской тумбочке нашли две книжки, которые я с собой прихватил читать, ну, все в порядке, политиздат, библиотечка атеиста. Одна называлась «Истинные пути ее познания». А вторая «Христианский коммунизм. Вчера, сегодня». В общем, определили из-за книжки в дурку в результате.
– В дурку, в настоящую?
– В кэгэбэшную дурку, да.
– А последствий не было, типа исключения из рядов ВЛКСМ?
– Нет, ну, как? За что? Я же просто чуть-чуть с приветом. Я же никакие там бунты не поднимал.
– То есть ты не откосил?
– Нет, я не откосил. Просто так получилось, да. Но я пошел в самоход, там повздорил со старослужащими, не хотел пряжку чистить.
– А что же ты так вообще?
– Ну, … попутал. Простите, мои дорогие сослуживцы.
– Вот ты бунтарь-то был.
– Был юн и не понимал, так сказать, специфики солдатской службы. Пошел в самоход, а тут у меня книжечки нашли во время шмона. Ну и отправили в дурку. На фиг такой солдат нужен. Ну, в общем там мне дали легкую статью, отпустили с миром на волю, после чего я еще чуть-чуть поработал и поступил в Литинститут.
Раздел как бы гастрольно-концертный
Как «Секрет» «Машину Времени» от «Аквариума» отделял
С музыкантами «Секрета» я беседовал вскоре после того, как исполнилось 60 лет двум легендам отечественной рок-музыки: Борису Борисовичу Гребенщикову и Андрею Вадимировичу Макаревичу. Этим и постулирован был вопрос.
Евгений Додолев: «Машина Времени» или «Аквариум». Вот если надо выбирать?
Андрей Заблудовский: Ну, я бы не выбирал, потому что «Машина Времени» – это первое, что в нашей отечественной рок-музыке меня каким-то образом поразило. В 75-м году я был на концерте в Ленинграде. И на фоне всего того, что я слышал до этого – пускай не обижаются россияне, аргонавты и так далее, – это был некий такой свежий глоток. И «Машина Времени» навсегда уже у меня осталась в памяти и под коркой. И любовь к ней не остыла до сих пор. Что касается «Аквариума», то «Аквариум», наверное, это та отвязанная музыка, тот прикол, который был необходим уже в более зрелом возрасте. Скажем, я «Аквариум» полюбил, уже в институте учась. И могу сказать, что любовь к «Аквариуму» осталась так же, как и любовь к «Машине Времени». Так что я считаю их абсолютно равнозначными.