Легенды Приграничья (сборник)

Чандлер Бертрам

— Да. Использование выражения в переносном смысле.

— Отлично. «Зоологический образчик» — это эвфемизм. Им пользуются на кораблях со времен Ноева ковчега — хотя я сильно сомневаюсь, чтобы сам Ной мог его употреблять — его груз состоял исключительно из зоологических образчиков. Его используют, так как моряки, космонавты и даже пассажиры судов склонны к суевериям. Используют в силу неких абсурдных причин: людям не нравится путешествовать с трупом, а труп — это как раз то, что мы имеем в данном случае. Мы с вами, Вест, — единственные, кто в курсе дела, и мы сохраним информацию в тайне.

— Но вес, сэр…

— Обычно для этой цели используется свинцовый гроб, — сказал он.

— Но стоимость перевозки…

— Некто, напичканный

деньгами больше, нежели здравым смыслом, умер на Марсе, — начал Старик. — Его нужно будет доставить в семейный склеп, и цена значения не имеет. И ему придется подождать, пока бедняга Маггинз Гейл прилетит на своей старой развалине «Марсова», чтобы забрать разлагающийся труп. Кое-кому придется подождать, пока Маггинз Гейл отправится восвояси к Зеленым Горам, дабы провести там несколько дней высокооплачиваемого отпуска, отлично зная, что его туповатый помощник заберет каждый грамм груза, неважно, насколько обоснована его погрузка, если только его об этом попросят. Кое-кто…

— Агенту следовало поставить меня в известность, сэр.

— Да, следовало. И в следующий раз в Браунпорте я с ним крупно побеседую. Вы узнаете об этом.

— Похоже, гонг к завтраку, сэр.

— Да. Помните, Вест, ни слова остальным.

— Обещаю, сэр, — заверил я.

Трое пассажиров сидели за столом, когда я пришел в салон на корме. Кеннеди, репортер, с которым мы раньше встречались почти в каждом баре Марсополиса. С Трейнером, горным инженером, я не был знаком, как и с Линн Дэйвис. Она выглядела как те длинноногие блондинки, ассистирующие иллюзионистам: почти никакой одежды, в руках цилиндр и волшебная палочка. Их назначение — отвлекать внимание от ловкости рук фокусника. Именно это и касалось Линн — у нее случились разногласия с менеджером развлекательной труппы, с которой она разъезжала по марсианским городам и поселениям, а теперь, на его средства, выдворялась обратно на Землю.

— Хейя, Вест! — приветствовал меня Кеннеди. Он представил меня остальным и добавил: — Здесь чудный, тихий уголок для отдыха.

— Поздравляю вас; я что-то этого не заметил.

— А я заметил, — прогнусавил Трейнер. Его худое, морщинистое лицо напоминало желтоватый пергамент. — Но я действительно не понимаю, почему здесь такой густой воздух.

— Трейнер — парень из местных, — пояснил Кеннеди. — Он — настоящий марсианин. Родился и вырос на этом пыльном шарике. А вы, мисс Дэйвис?

— Меня все это не волнует, — отозвалась она.

— Откровенно говоря, я удивлен, — продолжал Кеннеди. — У нас здесь смертельная комбинация — капитан Гейл и старший пилот Вест. Их техника старта вошла в анналы как метод западной бури. Может быть, на этот раз что-то не так с грузом, Вест? Что-нибудь… хрупкое? Я вечно во все сую свой нос, вы знаете, и заметил, как вы с ребятами при погрузке вставляли акселерационные пружины в один из контейнеров.

— Правда? Ну хорошо, ребята, я голоден. Может, посмотрим, чем нас порадуют на этот раз?

Мы взяли подносы, подошли к длинной барной стойке и сделали заказ.

— Ешьте как можно больше свежей пищи, — посоветовал я остальным. — Почти все путешествие у нас будут овощи и салаты, но около недели нам придется сидеть на выращенных дрожжах и водорослях — ради протеинов.

— Можно подумать, что на этих кораблях бывает мясо, — проговорил Кеннеди. Мне не понравилось, как он выделил интонацией последнее слово.

Космические корабли многим напоминают корабли морские — прежде всего, потому, что и те, и другие совершают длительные путешествия. Но в основном эта аналогия некорректна. Когда в старые времена парусники брали курс на мыс Горн, люди на борту знали, что у них есть спортивный шанс одолеть маршрут быстро. Это зависело от умения капитана и слепой удачи, благодаря которой время в пути сокращалось на несколько недель. И потом, на борту морского судна у пассажиров и команды всегда

больше возможности скрасить монотонные будни. Довольно часто на горизонте появляется случайный корабль, проходящий мимо, к тому же и море, и небо меняют цвет… На космическом лайнере условия лучше, питание больше напоминает домашнее и больше удобств. Но воздух — несвежий. Вода, многократно используемая, безвкусна, а за иллюминаторами — пустота, на которую и смотреть-то не хочется. Людей кажется больше, чем на любом другом виде транспорта. А сам корабль, в основном, — не более чем реактивный снаряд, подчиняющийся законам баллистики.

Большую часть моего времени занимали организационные вопросы: в содружестве с Хелен Рэнд, нашей сестрой-хозяйкой, мы устраивали спортивные игры и развлечения, чтобы побороть скуку и уныние среди пассажиров и команды. У нас случился турнир по дартсу, турнир по настольному теннису, различные карточные игры. Конечно, не обошлось без традиционного происшествия: наш шеф-повар бросил свои ножи и поварешки, заявив, что снимает с себя все полномочия и пусть, мол, эти критиканы сами попробуют готовить, когда выбор продуктов ограничен. Было устроено состязание кулинаров, в нем могли принимать участие все желающие, но таковых нашлось на удивление немного: готовить на шестьдесят с лишним человек не так-то просто. Состоялись концерты. Разговоры за кружкой пива в баре. Организовывались и распадались различные группировки. Были сплетни и скандалы. И таким образом, будучи незамеченным, корабль стремился вниз, к земной орбите.

Первые несколько недель Кеннеди не досаждал мне. Он был занят приведением в порядок многочисленных записей, сделанных на Марсе. Все время, кроме принятия пищи, он проводил в своей каюте, и стук клавишей его портативной световой пишущей машинки было слышно на протяжении многих часов. Трейнер, горный инженер, сидевший за моим столом, оказался очень скучным компаньоном: он почти все время жаловался на все подряд. Линн Дэйвис оказалась значительно интереснее — ее рассказы о шоу-бизнесе были забавны. Она выиграла состязания в дартс, и мы с ней в паре вышли в полуфинал турнира по теннису.

А затем, в один из дней, Кеннеди вошел ко мне в каюту. Там находились Туэйн и Вера Кент — одна из стюардесс — а также Линн Дэйвис. Мы тихонько наслаждались розовым джином.

— А мне? — потребовал Кеннеди, хватая стакан и бутылку.

— У нас строгий рацион, вы же знаете, — напомнил я ему.

— Выпьете со мной рюмку в баре перед обедом, — сказал он. — Обсудим преступление.

— А что, недавно произошло нечто выдающееся?

— Вам ли не знать, — откликнулся он. — Между прочим, я сортировал свои записи, как вам известно. Этот случай, о котором я вам говорил, не связан с моими служебными амбициями, но я имел дело с противниками на Марсе — вы знаете Грэхэма из «Пресс»? Он репортер колонки преступлений, и сам ведет всю рубрику. В наше время все это стало забываться, но, пожалуй, вы можете помнить случай Латимера, мисс Дэйвис.

— Да, я помню, — отозвалась она.

— Этот Латимер был археологом, — продолжал Кеннеди.

— Это же он написал «Спящие города», правда? — поинтересовался я.

— Да. Странная книга. Будоражит воображение. Всю дорогу до Марса я представлял себе, как возьму интервью у Латимера, и мне сказали, что дадут знать, когда на блошином рынке поставят палатку, но, пока я добрался до места, свежие новости стали уже несвежими. Как бы то ни было, Латимера что-то убило в одной из выкопанных им ям. Никаких ранений, никаких внутренних повреждений. Это не острый инструмент. Сердце у него было в порядке. На лице не было выражения леденящего ужаса, оно выглядело как обычно. Только — мертвое. Остановившееся. И это не произошло за доли секунды. Он смог нацарапать на песке несколько слов рукой в перчатке. Большими буквами: «ОНИ ИДУТ…» — А потом что-то или кто-то стерло остальную часть фразы. Его помощник видел или думает, что видел, тень некоего создания, зависшую над руинами.