Легенды Приграничья (сборник)
Шрифт:
— Нет.
— Так сделайте это.
— Путешествие во времени, — сказал я. — Но я все еще считаю это невозможным.
— Это не невозможно. Путешествие во времени — но только в один конец. С ограничениями. С теми, которые мистер Малетер осознает полностью.
— Не в будущее?
— Нет.
— И не физически?
— Нет. А третье ограничение я вам раскрою, ведь вы не в состоянии дойти до этого сами. Можно путешествовать назад во времени только в период, во время которого вы были захвачены полем темпоральной прецессии Манншеннского двигателя. Это означает — в то время, когда вы двигались из точки А в точку Б на межзвездном корабле. Понимаете теперь?
— Нет, не понимаю, — честно ответил я.
Он фыркнул.
— Тогда поразмышляйте об этом, когда ваш мозг будет работать получше. А пока — примите как данность сказанное мною: ваше сознание, ваша личность может быть отправлена в прошлое. — Голос его потеплел. — Одна беда. Вы не сможете запомнить всего. Вы будетепомнить все необходимое, чтобы сохранить последовательность, цепочку. А все остальное — вы вспомните это лишь частично и слишком поздно, чтобы прервать цикл. Например, в моем цикле я вспоминаю достаточно, чтобы сделать удачные вложение и увеличить свое состояние. Но я не могу вспомнить (до момента, пока не становится слишком поздно), о катастрофе, убившей мою жену. На каждом новом витке я пытаюсь воспрепятствовать этому, но не успеваю вовремя.
— А Малетер считает, ему удастся вспомнить достаточно, чтобы привлечь на свою сторону руководство флота до мятежа?
— Разве он сам не сказал об этом?
— Сказал. Но, если он окажется пойманным во временном цикле, то осознает всю тщетность попытки.
— До сих пор он еще не попался в ловушку, Может быть, и никогда не попадется. Вот вы, например, до совсем недавнего времени избегали этого. Но до тех пор, пока цикл сохраняется, другие люди попадают в него.
— Космическая карусель, — сказал я.
— Ничего смешного, — проворчал ученый.
— Я и не смеюсь. А что с этими горными котами? Как они попадают туда? Они тоже в цикле?
— Да.
— Что с ними происходит, когда они достигают точки перемещения? Когда их сознание, спящее или бодрствующее, отправляется в прошлое?
— Это-то меня и пугает, — тихо произнес он. — Они лишаются… какой-то жизненной энергии. Они не мертвы, но и не живы. И, когда придет ваше собственное время, когда мы все достигнем конца цепочки…
— Не нужно, чтобы оно приходило.
— Но это должно произойти. Как бы я мог быть тем, кем являюсь на сегодняшний день — богатым человеком, — если бы не мог использовать свои воспоминания о перемещениях на биржевом рынке?
— Сумели создать, сумейте и сломать, — сказал я.
Он горько рассмеялся:
— Хотел бы я, чтобы это было так просто.
— Так что вам сказал Малетер? — спросил я. — Что у вас пороху не хватит прервать цикл, — я в гневе размахивал рукой. — О, у вас вполне хватит пороху! Но есть ли у вас желание этого, достаточно сильное желание? В глубине души вы знаете: этот самый цикл дает вам все, что нужно — деньги и возможность продолжать свои блестящие открытия. Это же своего рода бессмертие. Сильная любовь или сильная ненависть могут склонить чашу весов. Малетер, например, обладает ненавистью. Но будем честными с самими собой. Вы хоть раз любили или ненавидели по-настоящему? Вы любите дочь и на всяком новом витке вы ее спасаете. А жену вы любили?
В первый момент я боялся, что он ударит меня, и знал: в этом случае мне придется защищаться. Но его рука опустилась, кривая улыбка исказила черты лица.
— Вы правы, Петерсен. Я эту суку ненавидел. Знал, что она мне изменяет. И знал о ее предстоящей смерти в ту ночь.
— Отец! — шок недоверия в голосе Элспет.
И другой голос, голос Малетера, сопровождаемый скрипом и треском помех, донесся из приемника.
— Малетер вызывает Фергюса. Малетер вызывает Фергюса. Прием, Фергюс. Прием.
Старик схватил микрофон.
— Что вам нужно?
— Вас, Фергюс. Вас и ваш аппарат.
— Вы уже слышали мой ответ.
— Выгляните в то большое прекрасное окно, — проскрипел голос.
Мы выглянули. Осмотрели горизонт, думая увидеть алые вспышки огня, сопровождающие почтовые реактивные пылеходы. Но там ничего не было. А затем, совсем рядом с крепостью пыль взлетела вверх мощными гейзерами, которые долгие секунды висели в воздухе, а затем, вращаясь, осыпались вниз кольцевыми кратерами.
— Первый залп, — проговорил Малетер.
— Эти чертовы почтовые ракеты! — выругался я.
— Что я слышу: наш щенок предположил, что здесь почтовые ракеты? — не без удовольствия провещал бесплотный голос. — Он не может все время ошибаться, согласно теории вероятностей, иногда он попадает в цель. Это действительно почтовые ракеты.
Фергюс нажал на кнопку, и металлический экран закрыл окно.
— Скоро подоспеет второй залп, и он будет куда точнее первого, — сказал Малетер, пока экран опускался.
Мы не видели второго залпа, но смогли ощутить его. Крепость вздрогнула и зашаталась. Из помещений с животными раздавались пронзительные вопли и стоны.
— Итак, Фергюс? — начал Малетер.
— Вы военный человек, — тихо произнес Фергюс, — вы знаете не хуже меня: артиллерия может уничтожать, но ей не под силу входить и оккупировать.
— После артподготовки наземные силы занимают позиции, которые были разрушены и сдались, — сообщил Малетер. — Но, как ни радует меня эта дискуссия по вопросам стратегии и тактики, время не позволяет мне развивать ее дальше. Итак, вы сдаетесь?
Фергюс сделал ловкий жест дочери, словно натягивая невидимые брюки и воображаемую шляпу. Элспет вначале глядела на него в изумлении, затем кивнула. Она быстро покинула комнату.
— Так вы сдаетесь?
— Каковы ваши условия? — спросил, в свою очередь, Фергюс.
— Безоговорочная капитуляция. Никаких условий и полное сотрудничество с вашей стороны. И вы трое остаетесь внутри до подхода моих машин. Я не потерплю нового обмана.
Вошла Элспет, держа три скафандра. Мы молча надели их.