Легенды, рассказанные у костра
Шрифт:
– Я перевезу тебя на тот берег, - едва слышно произнес Езеф.
– И не только меня, - почувствовав в себе странную уверенность, твердо произнес я в ответ.
Развернувшись, мой перст указал на Проклятого и его странную зверюшку.
На лице Езефа возникла радостная ухмылка.
***
Тихая, спокойная река нежно касалась бортов лодки, и когда Езеф опускал весло на ровную гладь, та продолжала оставаться такой же идеальной, будто
Я покосился на Проклятого. Стараясь вести себя спокойно, он как плохой актер все же не мог скрыть нахлынувших на него чувств и выглядел, по меньшей мере, обескураженным.
– Ох, и умаслил ты меня, сопленышь, - довольно прохрипел Езеф.
– Ни дать, ни взять... В наших краях это ценная штучка, потянет на парочку праведников.
Но я даже не слушал лодочника. Терзаемый мыслями, я никак не мог взять в толк, откуда у меня оказался этот портрет. Богом клянусь, я не помнил, что рисовал его.
– А почему праведников?
– сам не зная почему, задумчиво произнес я.
– Здесь это ходовой товар. Можно сказать: настоящее золото, -мрачнее тучи произнес Проклятый. Видимо он так и не смирился с той мысли, что только благодаря мне мы уговорили лодочника переправить нас на другой берег.
– А зачем ты так хотел попасть туда, - я указал на далекий пологий склон, где сквозь легкий туман виднелись стройные мачтовые сосны.
– Я хочу выбраться из этого треклятого мира, - едва слышно произнес Душеприказчик.
– Ха, я же сказал, глупец! Как ни крути, глупец!
– старец ударил себя пальцем по виску и, указав в небо, желчно рассмеялся.
Я грустно вздохнул, уставившись на ровную морскую гладь. От воды сильно тянуло тошнотворным запахом толи тины, толи еще какой речной дряни.
Перевалившись через борт, я ожидал увидеть искаженное водой песочное дно с сотней маленьких рыбок, но вместо этого, замер в ужасе. На меня с немой мольбой взирали тысячи, даже десятки тысяч лиц: белые и безжизненные они скрывались в речной мути как за непроницаемой пленкой, которой была покрыта вся поверхность воды. Мы не плыли, а словно скользили по стеклу, не оставляя за собой никаких следов.
Водянистые лица смотрели на меня пустыми белыми глазами, словно поджаренные караси и что-то бурчали немыми ртами. Но я их не слышал...
В висках заколотило, а сердце бешено забилось в груди.
Я приблизился, чтобы различить или хотя бы угадать эти слова. Я должен был их услышать.
Пленка порвалась, резко лопнула, словно мыльный пузырь и ко мне потянулось множество разбухших пальцев. Я был не в силах сопротивляться, и меня волоком потянуло вниз. Стремительно и бесповоротно, как слепого котенка. И вот когда я уже смирился со своей участью и всем телом подался вниз, меня кто-то схватил за плечо и дернул назад.
– Что это?
– испуганно взирая на Проклятого я никак не мог прийти в себя.
– Река утопленников. Это их души...
– невозмутимо произнес мой спаситель.
– Глупцы!
– вновь загоготал Езеф.
***
Мы вступили на берег и я, не оборачиваясь, пошел вдоль берега, не желая смотреть на то, как лодка с полоумным стариком исчезает в призрачном тумане. Наверное, его ужасный смех еще долго будет преследовать меня во снах.
– Постой, куда ты?
Я остановился и, развернувшись, посмотрел на Проклятого.
– А какая разница! Ты сам говоришь, что мы в ловушке и выхода нет. Тогда не всё ли равно куда идти?
– я вновь развернулся и меня в очередной раз остановил его голос.
– Постой, - теперь уже более требовательно.
– Ты живой и тебе здесь не место!
– Тогда убей меня!
– не сдержавшись, закричал я что есть мочи.
– Мне безразличны твои слова! Какой толк идти как марионетка: не зная, куда и зачем...
Я беспомощно упал на холодную землю. На лице предательски возникли тонкие струйки слез.
Проклятый отвернулся в сторону реки, чтобы не видеть моего отчаянья и тихо произнес:
– Хорошо, я расскажу тебе все, что знаю сам. Только поверь, знаю я не так уж много.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: История, рассказанная в полночь
Костер был холодным и безжизненным, словно не горел, а просто жадно пожирал сухие дровишки, желая скорее потухнуть навсегда. Возможно, это всего лишь мое больное воображение играло со мной злую шутку, и я просто-напросто не мог хорошенько согреться.
Открыв сумку и поежившись, я потер руки и, взяв перо, разделил чистый лист на две половинки. Линия получилась неровной, словно улыбка безглазого старца. Я недовольно сплюнул.
– Не получается?
– разочарованно вздохнул Проклятый.
– Здесь очень холодно и мерзко, - попытался я найти себя достойное оправдание. Но, судя по всему, у меня ничего получилось.
– Я тоже здесь многое стал забывать, - согласился Проклятый.
– И огонь не греет. Здесь все мертвое.
От этих слов мне стало еще холоднее.
– Где мы?
– Не знаю, мне кажется, что мы в каком-то крохотном местечке, затерявшимся между миром живых и миром мертвых. Именно здесь я встретил тех, кто не может найти пристанище, пока не попадет в реку утопленников или не заблудятся в лесу висельников.
– Это какой-то бред.
– Может быть ты и прав. К здешним правилам сложно привыкнуть. Но у нас нет выбора.
– Выбор есть всегда, - не согласился я.