Легенды Шаннары. Служители темных сил
Шрифт:
Фрина почувствовала, как у нее кровь прилила к лицу.
– Если это правда…
Она оборвала себя на полуслове, когда бабушка приподняла исхудалую старческую руку в знак протеста.
– Когда уйдешь отсюда, загляни под какимнибудь предлогом в покои первого министра, и все сама увидишь.
– Я пришла в гости к тебе, а она отправилась к нему?
– Просто поступи так, как я говорю. А выводы сделаешь потом. – Старушка опустила руку и смежила веки. – А сейчас мне надо отдохнуть. Так что можешь без задержки сделать то, что я посоветовала. Но сначала выслушай меня. Мы с тобой еще не закончили, Фрина. Нам еще о многом нужно поговорить. Кое о чем очень важном. Мне нужно будет увидеться с тобой вновь. Ты сможешь вскоре меня навестить? Только ничего никому не говори, даже своему отцу. Я тоже не стану рассказывать ему о том, что сегодня ты побывала у меня. Это на тот случай, если ты собиралась поделиться с ним этой новостью, в чем я не сомневаюсь. Сама реши, что сказать мачехе. Но только не вмешивай в это своего отца.
Фрина встала, подошла к бабушке, склонилась над ней и поцеловала ее в холодную щеку.
– Мне следовало прийти намного раньше. Прости меня, пожалуйста. Мне не понравилось то, что ты мне рассказала, но, полагаю, я должна была узнать правду. Обещаю подумать обо всем, что услышала от тебя. Честно.
Мистраль Беллороус взяла руки Фрины в свои.
– Ты дочь своей матери и моя внучка, и ты способна совершить то, о чем мы могли только мечтать. Опыт придет с возрастом, а с ним и мудрость. Ты славная девочка, и я люблю тебя.
Пока Фрина шла к входной двери и спускалась по ступенькам во двор, она старалась не поднимать голову, чтобы старик, медленно раскачивавшийся в креслекачалке, не увидел ее слез.
Покинув бабушку, Фрина, не теряя времени, прямиком направилась по улочкам и переулкам к зданию, где находились Совет и кабинеты министров. Она все время думала о том, что рассказала ей бабушка об Изоэльде. Весь гнев и презрение, которые она ранее испытывала к своей мачехе и от которых надеялась избавиться, нахлынули на нее с новой силой, ослепляющие и сжигающие изнутри. Она не желала верить слухам, она старательно хотела отмахнуться от них как от явной лжи. Когда Изоэльда затеяла с ней тот разговор, она устыдилась своих подозрений, своей грубости. Как ей тогда хотелось, чтобы она ошибалась!
Но теперь она хотела совсем другого.
По пути она заглянула к целителям, чтобы убедиться в своих предположениях. Изоэльда оттуда ушла. Она якобы пораньше отправилась домой, сославшись на усталость и недомогание. «Она так усердно и старательно ухаживала за больными и ранеными! – с тихим восторгом сообщил Фрине целитель, к которому она обратилась с вопросом. – Неудивительно, что королева переоценила свои возможности. Хотя невооруженным взглядом видно, что она очень хрупкая».
Фрина держала свои мысли при себе, а язык – за зубами.
Она вошла в здание Совета и зашагала по коридору мимо запертых дверей к покоям первого министра. Придя туда, она обнаружила, что и здесь все двери заперты, но она все же прижалась ухом к одной из них и постучала. Никого. Выждав пару секунд, она постучала вновь, громче и настойчивее. И снова тишина. Она постояла у двери еще несколько минут, не зная, на что решиться, а потом повернула обратно. Она испытывала смешанное чувство разочарования и облегчения: не исключено, что бабка всетаки ошибалась.
Она вышла из здания Совета и направилась в сторону дворца, погрузившись в невеселые раздумья. Она прошла через сад и уже подходила к особняку, как вдруг дверь сарая для садовых инструментов отворилась и оттуда вышла Изоэльда. Фрина быстро шагнула в сторону и спряталась за шпалерой с клематисами, где и замерла, боясь вздохнуть. Мачеха огляделась, но не заметила Фрину. Она закрыла за собой дверь и спокойно, но целеустремленно зашагала в направлении дворца, на ходу поправляя длинные светлые волосы.
Фрина ждала, не двигаясь с места.
Прошло несколько минут. Ничего не происходило. Она подождала еще немного. Наконец дверь сарая снова приоткрылась и через порог перешагнул первый министр. Фрину вдруг охватило дикое, нестерпимое желание завизжать и выплеснуть в крике обуревавшие ее чувства. Ей хотелось вцепиться в глотку Теонетту и задушить его. Ей хотелось убивать его медленно и с наслаждением, слушая его мольбы о пощаде.
Но вместо этого она продолжала стоять не шевелясь, глядя, как он шагает обратно к зданию Совета. Когда он поравнялся со шпалерой, за которой она притаилась, она вышла изза нее и загородила ему дорогу.
– Добрый день, первый министр, – жизнерадостно поприветствовала она его.
Теонетт, высокий, с резкими и острыми чертами лица, которые некоторым кажутся привлекательными, явно опешил. Его темные глаза с ужасом и удивлением уставились на нее.
– Принцесса, ээ… и вам доброго дня. – Он глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. – Вы работали в саду?
Ага, пытается разнюхать, что она видела! Фрина одарила его невинной улыбкой.
– Нет, я возвращалась из гостей и остановилась полюбоваться клематисами. А вы, первый министр? Вас тоже привлекли цветы в нашем саду?
Улыбка мужчины была вымученной и напряженной.
– Нет, я забирал коечто из своих покоев для вашего отца. Коекакие бумаги.
Он явно не собирался показывать их ей, а она не стала просить его об этом. Какой смысл? Вместо этого она кивнула как ни в чем не бывало и повернулась к нему спиной.
– Да, кстати! – внезапно воскликнула она, резко обернувшись. – У вас чемто испачканы губы, в уголке. Там какоето красное пятнышко. Это кровь?
Теонетт машинально поднес руку к губам и вытер их. Но когда он взглянул на свои пальцы, то ничего не увидел. Фрина любезно улыбнулась ему, когда он перевел на нее взгляд.
– Думаю, вы поняли меня правильно, первый министр. Доброго вам дня.
И она летящей походкой устремилась прочь, напевая какойто веселый мотивчик.
Глава 23
Старик вернулся через неделю, но юноше кажется, что его наставник постарел на целую жизнь. Он поседел еще сильнее, в уголках его глаз залегли глубокие морщины, и от всей его фигуры веет неизбывной печалью. Юноше нет нужды спрашивать, добился ли наставник желаемого. Он и так видит, что не добился.