Легенды танкистов - 2
Шрифт:
Жуков замолчал и молчал долго.
Катуков затаил дыхание.
— Так, — сказал наконец командующий фронтом, — в резерве у меня сейчас есть
кавалерийский корпус. Отдаю вам, ждите — придут. Но до их прихода — держать
оборону, так вас и так! Жестко держите оборону фланга. Иначе не только танковой армии
— всему фронту... — Он запнулся, подбирая более корректное слово, нежели то, что
вертелось у него на языке. — Не поздоровится нам, товарищ Катуков!
Кавалеристы действительно появились быстро.
А вслед за ними прилетела и радиограмма от командующего:
«Первой гвардейской танковой армии поручается историческая задача — первой
ворваться в Берлин и водрузить Знамя Победы. Лично вам поручается организовать
исполнение. Не позднее четыре часов утра 21 апреля любой ценой прорвитесь на окраину
Берлина».
В этом — весь Жуков. «Любой ценой»...
Возможно ли это физически — вот вопрос?..
— Задача поставлена, товарищи, — усталым голосом произнес Катуков. — Значит,
должны исполнить. Дадим Гитлеру последнего пинка — высокой квалификации и в
указанном направлении!
...Путь к Берлину проходил через леса. Дальше начиналась цепь озер, танки там не
пройдут.
А леса горели, и дым пожаров заволакивал все вокруг, мешал видеть.
На каждом шагу танкистов поджидали замаскированные орудия и «фаустники».
Мотострелков пустили перед танковой бригадой.
— Ваша задача, — объяснил Михаил Ефимович Катуков, — обнаруживать и уничтожать
засады. Сейчас главным противником наших танков является не столько танк врага, сколько этот клятый «фауст».
...Сержант Пепелюк, немолодой уже человек, с зеленой ленточкой «сталинградской»
медали, первым заметил опасность.
—
Затаился,
—
пробормотал
он.
—
Не
знает,
что
я
его
вижу.
У Пепелюка было «ночное зрение» — как у кошки, чем он немало гордился. Он
действительно видел лучше, чем другие.
Порыв ветра отвел в сторону завесу дыма — на один миг, но этого хватило. Пепелюк
выстрелил из личного оружия, и на дорогу выпал человек, все еще сжимавший
фаустпатрон.
— Ребенок! — Глаза Пепелюка округлились.
Немало немцев убил он сам, дважды ранили его самого; видел он, как погибали его
боевые товарищи. В сожженных немцами деревнях попадались ему и тела детей. Но
никогда в жизни Павло Пепелюк не поднимал руки на ребенка.
— Да что это такое? — вскрикнул он.
Мальчик лет четырнадцати с фашистской повязкой на руке лежал перед ним на дороге.
— Гитлер призывает в армию подростков, — сказал лейтенант Васькин, командир
отделения мотострелков. Он остановился рядом посмотреть. — Плохи его дела.
— Плохи не плохи, а такое дит с «фаустом» много дел наворотить может, —
пробормотал Пепелюк. — Вот и думай, как быть.
— Ты не думай, Пепелюк, — посоветовал Васькин. — Твоя задача — обеспечить проход
нашим танкам на Берлин. А смерть этого ребенка пусть на тех будет, кто его в бой
отправил.
Подминая под гусеницы кустарники, двигались через лес советские танки.
Они шли на Берлин.
21 апреля 1945 года, предместье Берлина Кпеник
И снова Жуков, как и в былые времена, действовал танками «нестандартно» — как
кавалерией. Бросил их, всю силу, против одного города.
Он спешил. Ходили слухи, будто немцы пытаются заключить с союзниками сепаратный
мир. Словом, нужно было брать фашистского зверя за горло прямо в его берлоге — и как
можно скорее.
Зазвонил телефон. Жуков метнулся к аппарату, схватил трубку, сказал — как ему
показалось, спокойно (на самом деле почти крикнул):
— Жуков у аппарата!
— Это Дремов, — раздался флегматичный голос комкора. — Докладываю. Мой корпус,
взаимодействуя с пехотой Чуйкова, ворвался в Кпеник.
Жуков метнулся к карте: Кепеник — ближний пригород Берлина, фактически — уже сама
столица.
— Где остальные?
— Берзарин был на севере, как далеко продвинулся сейчас — не знаю.
Жуков бросил трубку.
Началось!
Сбывается самое несбыточное — то, что под Сталинградом, под Курском казалось почти
невозможным.
Советские танки — в Берлине.
Предстояли последние схватки с врагом. И никто не сомневался в том, что этот бой будет
самым жестоким.
21 апреля 1945 года, Эркнер, командный пункт Катукова
— Михал Ефимыч, — голос командира корпуса Бабаджаняна подрагивал, и Катуков с
удивлением понял, что тот удерживается от смеха, — у меня тут нарисовались японцы.
Что с ними делать?
— Какие японцы, что вы несете? Откуда вы взяли японцев? — взорвался Катуков.
— Да черт их знает, говорят — посольство.
— Шлите их сюда, разберемся, какое еще посольство...
Через час на командном пункте возникли японцы. Им показали «главного» — на
неискушенный взгляд, командующий сейчас мало отличался от простого офицера,