Легенды верного сердца. Сборник рассказов
Шрифт:
Таня промолчала. Дождавшись, когда он уйдет, она припала губами к кувшину. Вода потекла по подбородку, намочила кофточку, но Таня этого не замечала. Она не могла остановиться, огромными глотками туша пожар, что горел внутри. Выпив половину, почувствовала себя лучше.
Сидеть просто так было ужасно скучно, но наручники не оставляли вариантов.
Где-то в середине дня снова пришел ее мучитель. Протянул ей тарелку с вареным и копченым мясом.
– Будешь?
Таня сжала губы и отрицательно покачала головой. Антон Николаевич пожал плечами, поставил
«Он пытается сломить меня. Не выйдет! Я должна быть сильной и не поддаваться на провокации», – Таня сжимала кулаки и старалась не смотреть на тарелку. Старалась не думать о еде, но вторые сутки без еды давали о себе знать. Она выпила еще немного воды. Легче не стало. К тому же запах свежего копченого мяса щекотал ноздри. Желудок ныл и булькал, и бурчал, требуя пищи. Чувство голода, постепенно вытесняя злость, нарастало, но Таня твердо решила не принимать от этих жалких людей подачки.
Ведром воспользоваться пришлось еще раза три.
Вечером Антон Николаевич вынес ведро. После присел перед ней, на корточки, и взглядом указывая на тарелку, спросил:
– Есть хочешь?
– Хочу, но не буду, – одними губами прошептала Таня.
Антон Николаевич вздохнул, поднялся и, положив одеяло и подушку на пол, ушел.
Уснуть и не думать о еде, не удавалось. Холодный пол, если она ложилась на живот, давил на ребра, если на спину– впивался в лопатки. Пришлось свернуть одеяло и лечь сверху. Помогло это слабо. К тому же уснуть мешал голод, а тарелка с мясом его только разжигала. Таня пила воду надеясь хоть как-то усмирить его. В конце концов, она провалилась в спасительную яму сна.
День третий. Последний
Проснулась Таня от острой рези в животе. Ее тошнило. Голова шла кругом. Сил сдерживать стон не было. Боль острым клинком пронзала живот, скручивая тело в позу эмбриона. Захватила все мысли, каждую клеточку ее тела и не исчезала ни на миг. Таня попыталась, дотянутся до стола, на котором стояла тарелка, но не смогла, но ей это не удалось. Вода больше не спасала.
Когда в комнату вошел Антон Николаевич и увидел Танины муки, он опустился перед ней на колени, приподнял ее голову руками и, глядя в глаза, прошептал:
– Ну, зачем ты так себя мучаешь? Зачем тебе все это надо?
Таня отвела глаза и ничего не ответила. Антон Николаевич положил ее голову на подушку и вышел.
Сколько прошло времени между его уходом и возвращением, Таня не смогла понять. Ей это время показалось вечностью. Каждый вздох давался с трудом и отзывался болью и новыми спазмами. Открыв глаза, она увидела сидящего на ее кровати Антона Николаевича. Он пристально глядел на ее муки. По его осунувшемуся и уставшему лицу и нервным движениям рук, ей стало понятно, как он переживает.
Она тихо прошептала: –Дай.
Сил плакать уже не было.
Он встал, взял со стола тарелку и присел над ней:
– Вот теперь ты готова говорить. Сядь.
Таня, кривясь от боли, села. Их глаза оказались на одном уровне.
– Послушай, –
Таня кивнула.
– Я все понимаю, молодость, максимализм, к тому же тебе промыли мозги в интернете и еще бог знает где. Мы же не звери. Мы любим тебя. Пойми, я не получаю удовольствия от твоих мучений. Но ты представь, что твои обвинения и крики – это наручники, которые нас сковывают, а наша любовь – это голод. Мы видим тебя, но не можем дотянуться. Понимаешь?
Таня вновь кивнула. По ее щеке побежала слеза.
– Я не зверь и не заставлю тебя есть то, что ты не хочешь, – он поднялся, подошел к столу и вернулся с двумя тарелками. На одной лежало мясо, на другой зеленый салат, помидоры, огурцы и болгарский перец нарезанный колечками: – Сама выбирай, что ты будешь. Но не заставляй нас, поступать, так как хочешь ты. Я тебе даю свободу выбора, и ты дай ее нам.
Он протянул обе тарелки Тане. Она смотрела на них и не могла прикоснуться к еде. Слезы текли из ее глаз.
– Мы не так богаты, чтобы готовить каждому отдельно, но я могу пообещать: я постараюсь учитывать и твои интересы. Если ты все еще желаешь оставаться вегетарианцем. Только нас не заставляй, хорошо? И не обвиняй в том, что мы не такие как ты.
– Я все поняла. Прости меня, папа, – Таня отодвинула от себя тарелки и обняла отца за шею, – Я все-все поняла.
Она уткнулась в плече отца и тихо вздрагивая, рыдала…
Позже они всей семьей сидели за столом, и никто не предъявлял никому претензии. Они уважали и любили друг друга.
Глаза во тьме
Той бойни не было конца,
И близко смерть подкралась…
Во тьме горящие глаза…
И мало жить осталось.
Война. Залпами тысячи орудий она оставила зияющую дыру, наверное, в каждой семье нашей страны, нашей Родины. Из поколения в поколение, из уст в уста передается множество историй, рассказов, случаев тех далеких, пропитанных горечью и гарью, лет. Если их собрать все вместе можно создать потрясающую книгу, которая сможет воссоздать события давно ушедших, но не забытых дней. В моей семье не осталось людей, прошедших войну, но память о них продолжает жить. Эта история прошла через несколько поколений. Моя бабушка сохранила ее в своей памяти, чтобы поведать своим детям и внукам, а я хочу рассказать всему миру.
Деревня была небольшой, всего одна улица, которая словно стрела, пронизывала насквозь пустоту белоснежных мертвых полей. Сорок домов-избушек, стояли стройной линией, некоторые уже давно покосились от старости.
Чинить было некому. Мужчины ушли на фронт. На хрупкие плечи женщин, детей и стариков легла непосильная ноша выживания в жестоких зимних условиях. Чтобы обогреться, женщины рубили дрова недалеко в лесу, загружали в сани и сами везли в деревню. Лошадь была всего одна. Конь Орлик. Он сопровождал всех по очереди.