Легион хаоса

Хольбайн Вольфганг

Я улыбнулся и пожал плечами.

— На размер больше, — сказал я. — Или на два.

Грей рассмеялся.

— Может быть. Но он тебе понравится. Вероятно, нас уже с нетерпением ждут. И мне холодно. В конце-концов, я — старый человек.

Он нарочито энергично передернул плечами и, широко шагая, прошел сквозь решетчатые ворота, которые вели в палисадник. Немного поколебавшись, я последовал за ним.

Туман превратил садик в странное место, в котором все казалось каким-то нереальным и искаженным. Клочья серого тумана так плотно окутывали

мои ноги, что я даже не мог видеть гравий, которым был посыпан подъезд к зданию, а лишь слышал его скрип. Я замерз гораздо сильнее, чем это можно было бы объяснить одним лишь холодом. Невольно я замедлил шаг.

Грей остановился, нетерпеливо повернулся ко мне.

— Что случилось? — спросил он.

Некоторое время я искал подходящие слова, чтобы описать то странное чувство, которое у меня вызвали дом и туман, но потом лишь пожал плечами.

— Ничего, — ответил я. — Все нормально. Пошли.

Грей несколько секунд внимательно смотрел на меня, но потом повернулся и поднял руку к молотку, чтобы постучать в дверь.

Раздался оглушительный удар.

Но это был не звук от удара бронзового льва о дубовую дверь, а скорее гул огромного церковного колокола, невероятно низкий и громкий.

Грей вздрогнул, на полшага отпрянул от двери и уставился на меня. Его губы шевелились, но его слова потонули во втором, возможно, еще более громком ударе.

Четыре, пять, наконец, шесть раз прозвучал чудовищно громкий булькающий звук. Я бросил свою трость и дорожную сумку и прижал ладони к ушам. Казалось, что гул идет отовсюду, как будто глухо вибрировала каждая отдельная молекула окружавшего нас воздуха.

Потом с внезапностью, которая казалась еще более пугающей, чем гудение, снова воцарилась тишина, но Грей и я еще несколько секунд продолжали стоять неподвижно, прижав ладони к ушам, готовые в любой момент снова услышать этот ужасный звук.

Наконец, поколебавшись, я опустил руки, нагнулся за своей дорожной сумкой и тростью и еще раз посмотрел на дом. Дверь была распахнута, и человек в полосатой ливрее дворецкого с растерянным видом смотрел на нас.

Я выпрямился, подошел к нему и притянул ему руку.

— Добрый день, — сказал я как можно спокойнее. — Мне сказали, что меня здесь ждут. Мое имя Крейвен. Роберт Крейвен.

На лице старика сначала появилось выражение удивления, потом все более сильного недоверия и наконец — да, почти страха!

— Мистер… Крейвен? — переспросил он. — Вы… Роберт? Роберт Крейвен?

Я не успел ответить, так как в этот момент раздалось радостное:

— Роберт! Дружище! — и ко мне выбежал Говард. На нем был красно-коричневый домашний халат, а во рту дымилась неизменная сигара.

Я поставил сумку, сунул в руки дворецкому шляпу и трость и бросился в объятия Говарда. Это могло показаться глупым — с нашей последней встречи прошло всего лишь несколько недель, а мы радовались так, словно мы не виделись целый год.

— Прекрасно, что ты наконец-то здесь, — сказал Говард, обняв меня

и чуть было не ткнув зажженным концом своей сигары мне в лицо. Он сделал широкий жест рукой.

— Как тебе нравится твое новое жилище?

— Дверной колокольчик слишком громкий, — ответил я. — Но только самую малость.

Говард нахмурил лоб.

— Колокольчик? Что ты имеешь в виду? У нас… нет никакого дверного колокольчика.

— Тогда, наверное, у одного из слуг карманные часы со слишком громким боем, — я тихо рассмеялся, но тут же снова стал серьезным и, полуобернувшись, знаками подозвал к нам Грея. — Скажите ему, что случилось, доктор.

Грей послушно подошел, но обратился не к Говарду, а удивленно посмотрел на меня и нахмурил лоб.

— Боюсь, я не понимаю, Роберт, — сказал он.

— Давайте, давайте, док. Вы прекрасно все понимаете. Что это было? Маленькая шутка в качестве приветствия? — я сунул мизинец в левое ухо и демонстративно поковырял. — Итак?

Единственная реакция Грея заключалась в быстром, озадаченном взгляде в сторону Говарда.

— Что ты имеешь в виду, Роберт? — спросил он. — Я ничего не слышал.

— Вы… — я запнулся, поочередно посмотрел на него и на Говарда.

Я же собственными глазами видел, как Грей, так же как и я, болезненно сморщил лицо!

Впрочем, если оба решили подурачить меня, как два заговорщика, почему бы и нет?

— Оставим это, — сказал я, пожав плечами. — Вы можете позднее посмеяться. Когда меня не будет рядом. Сейчас нам надо обсудить кое-что другое.

Говард снова посмотрел на меня с таким искренним удивлением, что я на мгновение заколебался и спросил себя, а не почудилось ли мне все это. Но только на мгновение. У меня еще и сейчас звенело в ушах. Нет, единственное, что здесь было не так, это детский юмор Грея и Говарда.

— Забудем об этом, — сказал я еще раз.

Говард подмигнул, бросил на Грея быстрый взгляд и неожиданно кивнул.

— Конечно. Все само прояснится. Внезапно он улыбнулся.

— Как тебе дом, Роберт?

Вместо ответа я отступил на шаг назад и наконец-то огляделся. Вестибюль, где мы находились, был такой огромный, что в нем мог поместиться целый дом, в котором я прожил первые пятнадцать лет моей жизни.

— На мой взгляд, немного великоват, — сказал я.

Разочарование Говарда нельзя было не заметить.

— Он тебе не нравится?

— Нет, что ты, нравится, — сказал и поспешно. Хотя мне этот дом-монстр совершенно не нравился, — просто он… слишком напыщенный, что ли, ты не находишь? Я знаю, что я сейчас богат, но…

— Он тебе не стоил ни пенни, если это то, что тебя беспокоит, — перебил меня Грей. — Дом и земельные участок являются частью наследства.

Я не сразу понял.

— Частью наследства? — повторил я. — Вы имеете в виду, что мой отец владел и земельными участками?

— Несколькими, — подтвердил Говард. — Этот дом принадлежал ему. Он всегда жил здесь, когда бывал в Лондоне.