Легион под знаком Погони. Белорусские коллаборационистские формирования в силовых структурах нацистской Германии (1941-1945)
Шрифт:
Добровольческие формирования несли охрану общественного порядка на всей территории Белоруссии, находясь в распоряжении всех ветвей оккупационной администрации. В целом, это выглядело так (хотя были и исключения):
• в подчинении командующего тыловым районом и охранными войсками группы армий «Центр» действовали, в основном, все русские формирования, восточные батальоны, казачьи части и подразделения Восточных легионов;
• все батальоны «Schuma» были распределены между соответствующими структурами главного фюрера СС и полиции «Россия-Центр» и фюрером СС и полиции генерального округа «Белоруссия» (в подчинении последнего, также находился и 1-й Восточно-мусульманский полк СС) [198] .
198
Романько О.В. Немецкая оккупационная группировка и силовые структуры на территории Белоруссии // ВИЖ. – М., 2008. №6. – С.25-26.
Проанализировав систему по поддержанию
Изучая немецкий оккупационный режим на территории Белоруссии, может сложиться впечатление, что он был чересчур громоздким и излишне усложненным таким обилием пересекающихся структур власти. Однако следует подчеркнуть, что между тремя его основными ветвями – гражданской, военной и полицейской – не было никакой принципиальной разницы, а имелись лишь некоторые, чисто функциональные различия. В действительности же эти ветви представляли собой неразрывно связанные части одного оккупационного аппарата.
199
Иоффе Э.Г. Абвер, полиция безопасности и СД… – С.191-192.
Подводя итог сказанному, следует подчеркнуть, что белорусский военный коллаборационизм не возник спонтанно, а был порожден целым комплексом причин, как внутреннего, так и внешнего характера. Тем не менее, среди наиболее существенных моментов, которые оказали на его появление значительное влияние, необходимо выделить следующие.
Изучая планы нацистского военно-политического руководства относительно будущей политической организации «восточных территорий» вообще и Белоруссии – в частности, нельзя не отметить, что модель такой организации имелась. И как явствует из источников, основными ее носителями являлись Розенберг и некоторые круги военного командования. Другое дело, что военные почти сразу же были отстранены от анализа этой проблемы Гитлером, который предпочел работать с Розенбергом. Но и точка зрения последнего не оказалась окончательной. Начиная с середины 1930-х гг., он был вынужден согласовывать ее со взглядами Гитлера, как мы видели, довольно хаотичными и неустойчивыми. В результате, единая концепция переустройства «восточных территорий» так, фактически, и не была разработана. Было бы ошибкой считать, что точка зрения Гитлера осталась единственной, и была воспринята всеми. Формально, все административно-политическое устройство оккупированных советских территорий было организовано согласно его взглядам. Однако, поскольку они носили крайне общий характер, немецкие инстанции, отвечавшие за проведение «восточной политики», вступили в войну с совершенно разными установками.
Одной из причин такого отношения к белорусскому вопросу, было неверие германского военно-политического руководства в силы и возможности белорусского национализма. Это естественных образом отразилось на взаимоотношениях немецких инстанций и белорусской эмиграции. Ни политические, ни военные органы не считали ее серьезным партнером. Единственным позитивным моментом этих предвоенных контактов, можно считать только то, что лидерам национального движения удалось поставить белорусский вопрос на повестку дня.
В дальнейшем, эти моменты отразились на немецкой оккупационной политике значительным образом, сыграв весьма неоднозначную роль в деле привлечения к сотрудничеству местного населения.
Глава 2. Белорусский национализм и проблема создания коллаборационистских формирований
Белорусские коллаборационистские организации и их деятельность
1 сентября 1941 г. на большей части Белоруссии была упразднена военная оккупационная администрация, и В. Кубе официально заступил на должность генерального комиссара. За те неполные два года, в течение которых он занимал этот пост, Кубе руководствовался одним принципом – завоевание симпатий местного населения путем определенных уступок в сфере политики, культуры и экономики. Здесь следует подчеркнуть, что этот курс на взаимопонимание с общественностью был результатом его личных убеждений, а не инструкцией Министерства по делам оккупированных восточных областей. Не появился этот курс и в результате деятельности советского движения Сопротивления – осенью 1941 г. оно не было еще таким значительным. В отличие от рейхскомиссара «Украины» Э. Коха, который собирался руководить «при помощи махорки, водки и нагайки», Кубе сделал ставку на использование в системе управления деятелей белорусского национализма [200] .
200
Thorwald J. Op. cit. – S.42.
Тем не менее, первые месяцы своего правления генеральный комиссар был вынужден лавировать между объявленной белорусификацией и существующими реалиями, которые вызывали определенные трудности. В целом, их можно свести к нескольким моментам. Во-первых, неопределенность немецкого военно-политического руководства относительно будущей судьбы белорусских земель. Во-вторых, неоднозначность положения Белоруссии в системе немецкого оккупационного режима. Как известно, до середины 1943 г. генеральный комиссар этого региона должен был руководствоваться указаниями, как из Берлина, так и из Риги, где находился его непосредственный
201
Бройнингер В. Противники Гитлера в НСДАП, 1921-1945. – М., 2006. – С.221-224.
Первоначально Кубе предложил возглавить такой орган председателю Белорусского национального центра Н. Щорсу. Однако тот, по неясным причинам, отказался от предложений генерального комиссара и покинул Минск. Тогда Кубе обратился к Р. Островскому, который также после начала войны переехал в Минск. В начале сентября 1941 г. была создана единственное во всей Белоруссии Минское окружное управление, начальником которого стал Островский. Одновременно он возглавил так называемое Параллельное бюро (Nebenb"uro), которое получило статус высшей белорусской инстанции. Формально этот статус не был подтвержден соответствующими документами, однако личная поддержка Кубе и реальная необходимость в существовании такого органа давали Островскому надежду на такое признание [202] .
202
Vakar N. Op. cit. – P.176.
В октябре 1941 г. в Минск прибыл И. Ермаченко, который также претендовал на роль руководителя главной белорусской инстанции. И, следует подчеркнуть, что его позиция в возможном конфликте с Островским была более твердой. Помимо официального назначения с стороны Министерства по делам оккупированных восточных областей, Ермаченко смог доказать предвоенное сотрудничество своего оппонента с коммунистами и польскими властями. В таких обстоятельствах Островский утратил доверие Кубе, и, опасаясь возможных репрессий, выехал из Минска в Смоленск [203] .
203
Галяк Л. Указ. соч.– Кн.1. – С.158-159.
Эта история значительно пошатнула надежды Кубе на активное привлечение белорусов к сотрудничеству, так как Ермаченко был для белорусского актива практически неизвестной фигурой. Поэтому было напрасно рассчитывать на его поддержку со стороны местных белорусских националистов. Среди них господствовало убеждение, что за спиной этого человека стоят только немцы. И на такую точку зрения повлияла не только протекция Розенберга. Как показали дальнейшие события, сам Ермаченко старательно убеждал всех, что только сотрудничество с нацистской Германией может обеспечить белорусам лучшее будущее [204] .
204
Акула К. Указ. соч. – С.25.
Однако дальнейший ход событий не оставил Кубе выбора. Во-первых, советское движение Сопротивление принимало угрожающие размеры. Вовторых, сыграла свою роль так называемая «польская акция» немецких карательных органов по удалению и физическому уничтожению активных поляков из органов управления в Польше и на территориях расселения польского этноса. В Белоруссии это привело к тому, что местная администрация лишилась практически всех своих кадров. На фоне этих событий Кубе решил активизировать привлечение белорусских националистов к сотрудничеству, пообещав им ряд политических уступок. 22 октября 1941 г. в обращении к жителям Белоруссии он объявил о создании Белорусской народной самопомощи (БНС), призвав народ к созданию ее местных комитетов. Руководителем этой организации был назначен И. Ермаченко. В уставе БНС говорилось, что она «является добровольной народной организацией, призванной бороться за возрождение белорусской культуры, готовить национальные кадры, оказывать помощь белорусам, пострадавшим от военных действий, преследований большевиков и поляков, и восстанавливать разрушенный чужаками белорусский край» [205] .
205
Аржаева Л.В., Доморад К.И., Игнатенко И.М. Указ. соч. – Т.1 – С.173-174.