Легион: Прыжок льва. Испанский поход. Смертельный удар
Шрифт:
– Не хватало еще, чтобы они захватили нашу триеру, – проговорил Леха, наблюдая за удалявшимися кораблями, сцепившимися, казалось, намертво.
Затем адмирал снова повернулся вперед, вглядываясь в сторону второй линии кораблей противника. Это были биремы. На одну из них «Ойтосир» тут же налетел с ходу, протаранив и почти подмяв под себя. От столкновения с другим кораблем триера даже затормозила, потеряв ход. Пока лучники добивали экипаж невезучей биремы, с другого борта к ним подошла вторая, капитан которой надеялся взять на абордаж корабль скифов и захватить его вместе с адмиралом. В воздух взлетели крюки, впиваясь в борт и цепляясь за снасти.
Не дожидаясь, пока до него дойдет очередь, Леха сам выхватил меч и поднял с земли круглый щит одного из убитых. Токсар уже схватился чуть в стороне с греком. Не прошло и мгновения, как заколов последнего рослого охранника, перед адмиралом возник посланец Эллады в кожаном панцире, усиленном медными пластинами по всей груди, с коротким мечом, большим и круглым, прикрывавшим полкорпуса щитом. Его шлем, украшенный белым гребнем, почти полностью закрывал лицо и нос. Лишь глаза блестели яростью сквозь прорези.
Без всяких криков воин подскочил к Лехе и рубанул мечом с плеча, надеясь отсечь адмиралу голову. Но Лехе была дорога своя голова, и он принял удар на щит, отведя его в сторону, но тут же нанес ответный в грудь. Грек увернулся – клинок Ларина лишь рассек воздух, – а затем, присел и выбросил руку вперед, стремясь поразить своего противника в пах. Но скифский адмирал и тут не сплоховал, отпрыгнув в сторону и успев опустить щит, который завибрировал от удара.
Перемещаясь по палубе и обмениваясь ударами, достойные друг друга противники еще некоторое время кружились, словно в танце, до тех пор, пока грек не совершил роковую ошибку. Решив, что выяснение отношений слишком затянулось – еще ни один воин не продержался против него так долго, – он резко бросился вперед, вытянув руку с мечом. Но слишком далеко отставил в сторону щит, открывшись на мгновение. Лехе этого хватило. Он присел, позволив клинку грека чуть задеть плечо, но зато сам вонзил ему меч в живот почти по самую рукоять, услышав треск панциря и увидев брызнувшую по лезвию кровь. Выдернув меч, адмирал ударом ноги отбросил от себя тело греческого пехотинца.
И, повернув голову в сторону Токсара и пятерых подбежавших солдат, проговорил, сплюнув:
– Живой я, живой. Добивайте остальных!
Спустя десять минут палуба была очищена от греческих морпехов. Несколько человек даже успели пробраться под верхнюю палубу и заколоть пятерых гребцов. Но корабль и без них мог двигаться дальше.
– Давай быстрее правь к берегу, – приказал Леха, осмотрев в наступавших сумерках акваторию, на которой шло сражение, и узнав последние новости о потерях. – Вон видишь, биремы уже бегут в город. Может быть, успеем ворваться на их плечах и захватить ворота. А здесь и без нас разберутся.
Бой действительно подходил к концу. Над рекой опускался вечер, воздух быстро темнел. Яростная атака греков, которым удалось-таки протаранить пару скифских триер, а одну даже поджечь, на том и закончилась. Все триеры противника были уничтожены либо таранным ударом, либо взяты на абордаж. Биремы с пехотинцами тоже доставили скифам немало хлопот, но все же посланцы Иллура уже почуяли запах победы. А боги не стали защищать греков.
Несколько кораблей дрейфовало мимо Тернула, сцепившись абордажными
Зоркий адмирал увидел в их бегстве верный шанс захватить город малой кровью. Биремы направлялись к самому краю пирса в гавани, примыкавшей к главной крепостной стене и отгороженной от берега с двух сторон стенами пониже. Мимоходом адмирал отметил, что придумано было неплохо. К кораблям, стоявшим в гавани, с берега было не подобраться. Но от крайнего пирса через небольшие ворота вверх шла мощеная камнем дорожка к главным, еще открытым воротам в башне. Защитники города явно не собирались закрывать их пока последний морпех не укроется за стенами. Ведь в случае осады, которая теперь стала неизбежной, это были лишние воины.
– А ну налегай на весла! – крикнул адмирал.
– Догнать биремы! – вторил ему Токсар, мгновенно поняв замысел Ларина.
И «Ойтосир» в сопровождении еще одного корабля устремился в погоню, выйдя из общей схватки. Не успели греки достигнуть берега и устремиться наверх, как из сгущавшихся сумерек вынырнула триера скифов. С ходу врезавшись в пирс и разворотив его, «Ойтосир» остановился. Второй корабль немного отстал.
– За мной, ребята! – первым спрыгнул на мокрые доски адмирал, увлекая за собой солдат, – время не ждет. Лучники, вали всех подряд! Мы должны захватить ворота!
Даже услышав шум позади, греки не сразу сообразили, что произошло. Ведь к тому моменту уже было достаточно темно. А когда они разглядели своих преследователей, то было поздно. Ларин с Токсаром и еще человек сорок пехотинцев, пробежав по мосту через ров, ворвались прямо через главные ворота в башню, круша все на своем пути.
Однако, оказавшись в городских стенах, греки быстро пришли в себя, перестроились и перешли в контратаку, едва не вытеснив скифов обратно за ворота. Этот удар Леха выдержал, потеряв почти половину людей. Он знал, что к нему спешат солдаты со второй триеры и скоро они будут здесь. Нужно лишь немного продержаться в этой толчее у ворот, где в узкой горловине сошлись в рукопашной десятки воинов.
Ларин чуть отступил в арку под башней. Но неожиданно у него за спиной раздался скрежет и скифский адмирал увидел, как опустилась решетка, отсекая его от подмоги.
– Вот это номер, – выдохнул Леха, отбивая очередной удар греческого пехотинца и отступая на шаг.
Он бросил напряженный взгляд через головы греков, наблюдая сквозь быстро наступавшую темноту за передвижениями солдат противника, что бежали со всех улиц в сторону ворот, и добавил:
– Кажись, приплыли.
Глава восьмая
Казначей Иседона
В его распоряжении оставалось всего человек двадцать. Напротив, перегородив проход и небольшую площадь за ней, выстроились оставшиеся греки и скифы Палоксая. Леха осмотрелся и увидел, что справа, метрах в десяти, как раз там, где шеренга греческих пехотинцев упиралась в стену, имелся узкий проход в башню, который вел назад и наверх, к ее нижнему ярусу. Чуть ранее он заметил, что там тоже находилось человек пять бойцов, которые стреляли по ним. Хорошо еще, что смолу горячую не лили на головы, но какой-то мерцающий свет оттуда уже исходил. И Ларин понял, что это был единственный шанс.