Легион Времени
Шрифт:
Сидящие в шатре арабы нервно зашептались. Прайс уловил упоминания о джиннах и ифритах.
— Чего нам бояться там, за горами?
— Это мне неведомо, — отозвался Фархад, — но о пустыне рассказывают всякое.
— Что же, например?
— Я, конечно, в это не верю, — громко и очень неубедительно заявил шейх, — однако рассказывают, будто за Джабаль-Хербом лежит большой город. Город этот был древним уже в ту лору, когда пророк еще не принес нам весть об Аллахе. Живут там хотя и арабы, но неправоверные мусульмане. Жители города поклоняются золотому змею, а правят ими не люди, а злобные
Говорят, будто один желтый джинн ездит на громадном тигре и убивает всех, кто дерзнет перейти через горы. Черепами своих жертв он отмечает караванную тропу к морю. А еще рассказывают, что джинны эти живут в замке из чистого золота на черной горе, называемой Хаджар-Джеханнум — Скала Ада.
Так говорят в пустыне. Но, конечно, я не верю в эти сказки!
— Теперь я понимаю, где черпал вдохновение наш испанский друг, — шепнул Прайс Гарту.
— В Джабаль-Хербе я действительно видел много странного, — вполголоса ответил тот. — Фархад ближе к истине, чем он подозревает. Разумеется, ничего сверхъестественного. Современная наука, между прочим, зародилась где-то здесь. И Европа тогда еще была во мраке средневековья. Мне кажется, нам предстоит столкнуться с изолированной общиной, сохранившей кое-какие традиции и знания древней арабской цивилизации.
Прайс повернулся к Фархаду, снова усевшемуся на место и не сводившему глаз с золотого ятагана.
— Мы говорили о зле Руб-эль-Хали, — по-арабски объяснил он, — Нашим союзникам нечего опасаться, ведь у нас с собой мощное оружие. Даже если за проклятыми горами и есть все то, о чем ты нам рассказал, мы сумеем справиться с любым противником.
— Завтра мы покажем вам мощь нашего оружия, — вкрадчиво пообещал Гарт.
Они с Прайсом поднялись с ковра и вернулись в свои шатры. А старый шейх остался сидеть, раздираемый паническим страхом перед неведомыми опасностями Золотой Земли и обещаниями сказочных сокровищ.
На закате следующего дня, когда стало сравнительно прохладно, Прайс Дюран верхом на верблюде вместе с Фархадом и группой воинов-бедуинов поднялся на вершину нависшего над лагерем бархана. Якоб Гарт остался в лагере направлять представление.
— У вас есть ружья, — сказал Прайс, показывая на заряжаемые с дула мушкеты арабов. — Но видели ли вы когда-нибудь ружья, подобные этим?
Он махнул рукой, и четыре установленных на треногах пулемета дружно открыли огонь. Бешеное стаккато выстрелов эхом прогремело в дюнах, и пули фонтанчиками взрыли песок вдоль берега моря.
— Ваши ружья стреляют быстро, — кивнул Фархад, — но что джиннам до ружей?
— У нас есть ружья и посильнее.
Прайс снова махнул рукой.
Два миномета и две старые пушки выстрелили одновременно. Грохот разрывов, свист осколков и глубокие воронки в песке на миг ошеломили даже самого Прайса. Некоторые из бедуинов предпочли спрятаться за барханом.
— А вот наша колесница смерти! — воскликнул Прайс, снова подавая условный знак.
Танк, который арабы еще никогда не видели в движении, с ревом ожил и, загребая гусеницами песок, пополз вверх по бархану. Он выл, словно некое доисторическое чудище, и пулеметы его трещали
На мгновение потрясенные арабы застыли, как вкопанные, а потом, круто развернув верблюдов, бросились наутек.
— Мне очень жаль, что вы не остались посмотреть остальное наше оружие, — приветствовал их Якоб Гарт, когда пристыженные бедуины вернулись в лагерь.
— Верблюды испугались, — ответил Фархад, — Мы не могли их удержать.
— Также, как испугаются и те, кто охраняет перевал, — сказал Прайс. — Итак, завтра мы пойдем тропой черепов.
Старый шейх заколебался.
— Вы заплатите обещанное золото, даже если мы не найдем сокровищ? — спросил он.
— Да, — заверил его Гарт.
Прайс был готов к этому вопросу. По его знаку четверо европейцев, шатаясь под тяжестью, притащили из лагеря большой деревянный сундук и молча поставили его у ног Прайса. Вытащив из-за пояса ключ, Дюран отомкнул замок и, подняв крышку, открыл перед шейхом великолепие золотых соверенов.
В этом сундуке находилось пять тысяч фунтов стерлингов золотом — еще один аванс из кармана Дюрана. Придерживая крышку, он дал арабам время насладиться видом новеньких блестящих монет.
— Каждый день мы будем платить вам эту огромную сумму, — сказал Прайс, отсчитывая в трясущиеся руки шейха двести пятьдесят соверенов, — Сундук поедет с нами, в колеснице смерти, и деньги вы получите, когда мы вернемся к морю.
Шейх запротестовал, настаивая, чтобы белые давали деньги за каждый прошедший день. Но Прайс не уступал, и под конец Фархад сдался:
— Ладно, эфенди. Завтра мы выступаем, и да хранит нас Аллах.
На следующее утро, еще до рассвета, от моря в глубь пустыни двинулся весьма странный караван. Во главе на великолепном белом скаковом верблюде ехал шейх Фархад аль-Ахмед. За ним длинной чередой тянулись вьючные верблюды; на боках ящиков все еще значилось «культиваторы», «лопаты», «садовый инвентарь».
Вокруг каравана ехали верховые арабы — высокие и поджарые, словно иссушенные солнцем, со смуглыми суровыми лицами, тонкими поджатыми губами и пронзительными глазами. Как и их предводитель, они носили развевающиеся головные накидки и черные абы — своего рода робы из грубой верблюжьей шерсти.
Белые держались преимущественно в хвосте каравана. Им всем, за исключением Прайса и Гарта, никогда не приходилось ездить на верблюдах, и путешествие на раскачивающихся из стороны в сторону животных давалось довольно непросто.
Замыкал процессию ревущий мотором и воняющий горячим маслом танк. Верблюды боялись его, да и арабы почитали за весьма сомнительное добавление к каравану. Однако, по мнению Прайса, присутствие машины должно было укрепить дух бедуинов. Тем более что именно в танке ехало их золото.
Поднялись задолго до рассвета и наскоро позавтракали: арабы — финиками и лепешками из полусырого теста, белые — беконом, кофе и галетами.
Прайс решил ехать впереди, в самом начале длинной колонны вьючных верблюдов. И экспедиция двинулась в путь, прочь от моря, в неизведанное сердце страшной пустыни, в глубь Пустого места, навстречу невероятным приключениям.