Легионеры
Шрифт:
Окончательный расчет для оставшейся группы семижильных строителей будет производиться завтра. Выдаваться будут все заработанные деньги, за исключением штрафов, вычетов за спецодежду, инструменты. За проживание, конечно не забудут содрать три-четыре шкуры. В общем за комфорт придется кое-что заплатить. Комфорт стоит того.
«Если кто в последний момент передумает приходить за деньгами, я на него обиду держать не буду» — шутил известный балагур и весельчак Залупенко.
Однако, к его деланному удивлению, люди таких
Вот наконец и настал этот долгожданный день, сходный по силе впечатлений с тем, когда в пустыне, измученные дурни, которые решили экстримом испытать себя, доползают до долгожданного родника со свежей и чистой водой. Если принять во внимание, что до этого, из своих фляжек они пили тухлятину, налитую неизвестно из какого источника, кроме всего прочего отдающую по вкусу и запаху, чем-то сродни протухшим яйцам, то можно понять их ощущения.
Хотя и эта поэтическая метафора: вода, яйца, тухлятина — страдает не достаточной полнотой, верного и правильного понимания чувств Алексея Гусарова, гордого славянского мужчины.
Если бы он серьезно занимался альпинизмом, свои чувства с тем, что ему сообщил его добрый приятель Степан Андреевич Рюриков по прозвищу — «Механик», он мог бы сравнить с покорением «семитысячника». И не только с ощущением победы над вершиной, в мороз и ветер, да еще по северному, самому трудному маршруту, но и главное — удачным спуском с нее. И уже глядя снизу, задирая голову до ломоты в шейных позвонках, удивлять себя и других расспросами и вопросами:
«Я там был..? Нет, вы мне ответьте… Все-таки… Я там был или мне это приснилось?»
На следующее утро, чтобы в пустую не растрачивать эмоциональный заряд и постараться сохранить его на тот момент, когда в его душе зазвучит торжественный марш, который херувимы сыграют на своих трубах. Алексей собирался, как можно дольше поспать и просто поваляться на кровати. К сожалению не получилось, к нему подсел Механик. Был он какой-то растерянный и встревоженный.
— Как-то мне, Лешенька, не спокойно на душе и вообще не хорошо…
Непонятно почему, заговорил тот, оглаживая рукой одеяло под которым спал Гусаров.
— Знаешь… Прости пожалуйста… Мне неловко тебя просить об этом, но…
Алексей не до конца проснулся. Потянулся до хруста во всех частях тела и сел на кровати, свесив с нее ноги.
— Что случилось? — он потер затылок и встряхнул головой.
— Сегодня мы все получаем деньги… Я хотел бы… После их получения всю сумму передать тебе… У тебя получиться их сохранить…
По прежнему, не понимая для чего ему это говориться, еще раз потряс головой. Он с удивлением и не пониманием смотрел на человека, который за довольно непродолжительное время, стал для него настоящим другом, советчиком и наставником.
А
— Ты их пожалуй, лучше сумеешь сохранить чем я. Ты молодой, здоровый. В случая чего, хоть сумеешь убежать. И мне будет спокойнее. Ты только не подумай, что я хочу тебя втянуть в какие-нибудь неприятности. Нет, прости старика, что я тебе мешаю отдыхать… Ничего не надо… Уж как-нибудь я сам…
Виновато пересев на свою койку, стал увязывать какие-то узелки, стараясь не смотреть на своего соседа. Ему было неловко за то, что из-за неясных, тревожных предчувствий побеспокоил своего молодого товарища.
Рывком подняв свое крепкое, мускулистое тело, пришедшее в норму, благодаря заботам именно Механика. Алексей уважительно, с сыновней любовью приобнял его за плечи и просто сказал:
— Дорогой вы, мой! То, о чем вы просите, это такая ерунда, что мне просто неловко даже говорить о своем согласие. Конечно я их возьму и сделаю все, чтобы вы их доставили домой в целости и сохранности.
— Большое тебе спасибо, — засуетился Механик и забормотал виновато глядя на него. — Я знал, что в тебе не ошибся… Спасибо. На всякий случай… Мало ли, всякое может случиться, я вот адресочек написал, где сейчас мои живут.
— Вы меня пугаете? — он попытался мягко отстранить руку, но это было совсем не просто.
Не слушая его и преодолевая возникшее сопротивление, Степан Андреевич передал ему в руки бумагу.
— А это номер счета, куда мне хотелось бы положить заработанное. Если я сам не смогу… Не с собой же таскать… — робко положил в его руки еще одну записку.
— В чем дело? Откуда эта паника?
Алексею начало передаваться волнение собеседника и ему хотелось разобраться в этих чувствах
— Мне один человечек шепнул, — он посмотрел, можно ли говорить такое Алексею, потом махнул рукой. — Дело в том, что полтора года назад, после такой же выплаты, многие люди попросту исчезли… И здесь больше не появлялись, и домой не вернулись… А сказал мне об этом, сам Залупенко. Как бы предупредил…
Он развел руками, как бы говоря, что вот такая история. После этого завздыхал, закопошился со своими вещичками, чувствуя опять возникшую неловкость.
— Не дрейфить и не бояться…
Алексей легко нагнулся над кроватью. Взял полотенце, и перед тем, как идти умываться, успокоил встревоженного приятеля:
— Пустые страхи. Хотя, на всякий случай далеко от меня прошу не отходить… А вдвоем мы горы свернет.
За праздничной суетой и ожиданием главного события, утренний разговор как-то сам собой забылся. Алексей все услышанное списал на специальное нагнетание страхов со стороны Залупенко. Его в этом можно было понять.