Легионы огня: Армии света и тьмы
Шрифт:
Запомните, кто ваши друзья, Ренегар. Однажды это может спасти вашу жизнь. А теперь бежим отсюда! Быстрее!
Ренегар настолько энергично кивнул, что Виру на мгновение почудилась голова Мордена на пике. Не говоря больше ни слова, Ренегар, спотыкаясь, поспешил к выходу из кабинета. Вир последовал за ним, но вскоре их пути разошлись — Ренегар направился к космопорту, а он поспешил в противоположную сторону.
Он должен увидеть это собственными глазами. Посмотреть в лицо таинственному противнику. И, хотя все его чувства приказывали бежать в другую сторону, Вир заставил себя двигаться навстречу опасности. Догадаться,
И там было что-то.
Вир не мог понять, что именно. Оно находилось в самом центре раскопа. Вир смог разглядеть его верхний край — нечто изогнутое, и…
…оно поднималось.
Вир застыл на месте, но вовсе не от вида конструкции, взмывавшей в небо.
Он увидел на земле центаврианина. Точнее, верхнюю часть центаврианина. Его нижняя часть была так жутко обуглена, что с трудом можно было разобрать, что это вообще такое. Несомненно, он — не жилец. Но пока и не мертвец.
Единственный уцелевший глаз уставился на Вира с безмолвной мольбой.
Вир понял, что это первое испытание его храбрости и решительности. Рядом лежал большой обломок скалы, последняя надежда для этого несчастного. Если Вир испытывал к нему хоть немного сочувствия, то ему следовало схватить камень и обрушить на голову страдальцу.
Вир поднял небольшой булыжник, крепко сжал его в руках и подошел прямо к распростертому телу умирающего. Поднял руки над головой, глядя на выражающее ужас лицо искалеченного центаврианина.
— Прости, — прошептал Вир, когда камень выскользнул из его дрогнувших пальцев и упал на землю рядом с головой центаврианина, который и не подозревал о том, что хотел сделать Вир. Он вообще уже ничего не понимал.
Вир, спотыкаясь, двинулся назад, а земля продолжала дрожать. Перешагнул через обломок скалы, который секундой раньше закрывал ему видимость…. и его взору предстала куча разнообразных кусков тела других центавриан. Но больше всего было просто обгоревших до неузнаваемости тел. Вир заткнул уши, пытаясь не слушать предсмертных криков, и продолжал идти, стараясь убедить себя в том, что опасность миновала. Что бы ни случилось с этими беднягами, это произошло во время всплеска энергии.
Но что это была за энергия, и что явилось ее источником, он даже предполагать не пытался.
Потом земля под ногами Вира затряслась еще сильнее. Внезапно он вдруг понял, что источник этой дрожи находился не под поверхностью планеты, а над головой. С неба спускалось нечто — нечто огромное. Из-за облака тумана и дыма взрыва он толком не видел, что это такое — одни туманные, гигантские очертания. Они с каждой секундой приближались.
«Корабли дракхов», произнес кто-то прямо в его голове. Вир понятия не имел о том, откуда он это взял. Но знал, что это правда.
Вир огляделся вокруг, надеясь на то, что поблизости возникнет кто-либо из техномагов-отшельников. Но они так и не появились, и в его мозгу появилась паническая мысль: «А что, если они улетели? Что, если они оказались слишком близко к эпицентру взрыва и погибли, когда… это, чем бы оно ни было…. освободилось?»
Он старался убедить себя в том, что подобное невозможно в принципе. Ведь они, как-никак, техномаги. Но потом Вир напомнил себе о том, что они — отшельники,
Истинные техномаги не должны ничего бояться.
«Если они ничего не боятся, то почему же они удрали? Почему они оставили исследованный космос?»
Для Вира, который, дабы понять окружающую его Вселенную, искал ответы на огромное число вопросов, ответ на этот казался самым легким.
«Потому что они гораздо умнее тебя».
Но, даже понимая, что поступает глупо, Вир продолжал двигаться вперед.
Как будто он пытался доказать что-то самому себе. Ведь он не выдержал первого испытания. Оставил того парня, обрек его на мучительную смерть. Но вокруг были и другие, и, как прикажете поступить с ними? Разбить им всем головы? С каких пор он заделался в главные палачи Примы Центавра?
Хотя… кое-что он мог сделать. То, что должен был. Хотя бы просто переставлять ноги, идти вперед, не обращая внимания на ужас над головой. Он раз за разом приказывал самому себе: «Просто иди. Чтобы идти вперед, особой храбрости не надо». По крайней мере, так он себя уговаривал.
Над его головой проносилось все больше кораблей, и он мог поклясться в том, что в его мозгу раздавалось что-то… похожее на песню. Множество голосов слились воедино, но слов он не мог разобрать. На каком-то животном подсознательном уровне эти голоса и неразличимые слова пугали, внутри все холодело. Казалось, их источник находился повсюду и нигде конкретно, но он, каким-то образом, понимал, что они исходили от пролетавших мимо кораблей.
Впереди показались вытянувшиеся цепочкой груды обломков, и он понял, что видит руины зданий, располагавшихся по периметру раскопа. Вир перебирался через них, стараясь не думать о тех, кто мог быть погребен под развалинами. Он понимал, что ничем не сможет помочь им, лишь продлит их страдания. Никогда еще он не чувствовал себя таким беспомощным.
И снова он почувствовал себя пешкой в какой-то большой игре, о правилах которой он не знал вообще ничего. Волна гнева зародилась где-то внутри, начала подниматься вверх. При обычных обстоятельствах он бы постарался подавить подобное чувство, зная, что такие эмоции или, того хуже, действия, начатые под их влиянием, — не приведут ни к чему, кроме катастрофы. Раньше он всегда старался действовать во благо других. Особенно во время конфликта с нарнами.
Но тогда он действовал в тайне, моля богов о том, чтобы его не застукали, так что риск был для него довольно абстрактным понятием. Если бы его уличили в пособничестве нарнам, то это имело бы для него весьма плачевные последствия.
Эта же опасность была не где-то, а здесь и сейчас, что, возможно, только поднимало боевой дух Вира.
Ему хотелось разозлиться, потому что эмоциональная усталость мешала идти дальше. Ему хотелось так разозлиться, чтобы пережить это, и покончить с этим… ужасным, ненавистным влиянием, окутавшим Приму Центавра. Ярость перенесла его через зону руин, хотя несколько раз он падал, споткнувшись на обломках, но всякий раз гнев поднимал его на ноги. Гнев помог ему забыть о том, что техномаги появились лишь за тем, чтобы опять исчезнуть. Заставил посмотреть вверх и бросить проклятия в адрес темных кораблей, которые все ниже и ниже опускались к земле. Этот гнев настойчиво толкал его к границе раскопок.