Легионы - вперёд!
Шрифт:
— Они переправились через реку, — выдохнул посыльный, нагибаясь с коня и хватая ртом воздух. — Захвачена башня Юноны, готы все пребывают. Эннодий бросил в бой всех, кого мог, но без подкреплений мы не продержимся и четверти часа!
— Но как?! Там же…
— Измена! Их впустили на стену. Хорошо хоть кто-то из часовых сигнал подал, а то бы они уже были в городе.
— Боги!
Полемий мгновенно принял решение. Если готы прорвутся, все станет бесполезно. Уже вскакивая в седло, он бросил гонцу:
— Лети к Северным воротам.
— За мной! — крикнул он и во главе своих гвардейцев помчался к восточной стене.
Префект был близок к отчаянию. Наступил момент, когда он больше не мог контролировать ход сражения. Огненно-стальное кольцо все туже стягивалось вокруг Арелата, каждый отряд уже бился сам по себе, и теперь все зависело от мужества солдат и умения их командиров. До рассвета оставалось менее часа.
— Они уходят! Снимаются с лагеря!
Растерзанный город, еще не пришедший в себя после отбитого штурма, не сразу поверил в эту радостную весть. Но к вечеру стало ясно, что большая часть армии готов действительно уходит от Арелата. Многочисленные колонны конницы и пехоты двигались на восток, в сторону Акв Секстиевых.
Стоя на стенах, солдаты и горожане ликовали.
— Что, съели?! — кричали они вслед уходящему войску, — Получили по зубам!
— Они уходят не все. Осада не кончена.
Полемий, провожавший врагов взглядом с башни у Северных врат, посмотрел на старого центуриона с мрачным лицом.
— Арелат устоял, Деций, — сказал он. — И во многом благодаря тебе. Ты удержал Северные ворота. Так пусть горожане радуются!
— Моя заслуга не велика. Благодарить надо тех, кто сражался… И остался лежать под стеной. Гримон и его парни — без них мы не свалили бы эту башню. Все они там. И мой сын, Камилл… Все повторяется. Молодые гибнут, а я, старик, все живу.
— Я понимаю тебя. Вчера я тоже потерял сына. Эннодий остался у башни Юноны.
— Это великое горе. Но у тебя есть еще сыновья. У меня же…Раньше у меня что-то всегда оставалось — теперь нет ничего. И больше уже не будет.
— Я знаю, ты из последних легионеров, — сказал Полемий, медленно подбирая слова. — Из тех, что стояли на Каталаунских полях. Я был тогда еще молод, и я не солдат, а политик, но я помню, как вы уходили с Аэцием защищать нас от гуннов. И мне кажется, я понимаю вас. У тебя остался… — Рим!
Деций молча склонил голову, в его глазах стояли слезы.
Когда центурион, не глядя ни на кого, спустился с башни, префект обратился к Паонию.
— Известно уже, сколько мы потеряли?
— Больше пяти тысяч убитых, да еще раненые. Это только солдаты, горожан еще никто не считал. Скажи мне, Полемий, к чему это все? Мы отбили один штурм, но что дальше? Что будет с Арелатом? Нет ни одной семьи, где не оплакивали бы сегодня мужа, сына или брата. Ради чего это все? Центурион был прав, осада продолжается. Хоть они и уходят куда-то, под городом остается достаточно войск, мы же, после вчерашнего, не можем и думать о вылазке. Странно, что они снова не пошли на стены. Второго штурма мы бы не выдержали.
— Ты так полагаешь? После того, что случилось, я верю в наших людей. Мы отбили бы и второй штурм. Да, мы потеряли пять тысяч, а сколько готов осталось на поле? Эврих рассчитывал на измену, но мы выстояли. Он не может класть людей в новых атаках. Ты знаешь, почему. И понятно, куда он уходит. Судьба Галлии решиться не здесь. Легионы Красса уже на подходе.
— Не очень-то я в них верю.
— Да? Так куда же по твоему двинулся Эврих? Если бы не римская армия, он остался бы здесь и добил нас. Впрочем, тогда я не стал бы оборонять город. Мы с тобой много спорили, но ты ведь знаешь, я не безрассудный юнец. Я уверен, что Арелат устоит, а Эврих будет разбит. Только поэтому я начал эту войну. И мы уже внесли в нее свой вклад. Немалый, как мне кажется.
— Хорошо, пусть так. Я понимаю, раз Сенат проголосовал за войну — все разногласия должны быть отброшены. Мое мнение ничего не значит, я готов служить общему делу и вчера доказал это, обороняя Южную стену. Но что мы будем делать дальше? Сидеть в осаде и ждать, пока нас освободят римские легионы?
Полемий тяжело вздохнул.
— Ничего другого нам не остается. Снять осаду своими силами мы не можем. И продержаться будет не просто. Слышишь, как радуются люди? Они думают, что победили, но это не так. Тебе я скажу то, чего пока еще не знает никто. Вчера ночью в город пробрался посыльный от… нет, имени я не открою даже тебе, скажу только, что у меня есть свой человек в лагере Эвриха.
— Я догадывался, — кивнул Паоний.
— Эврих начал эту войну, рассчитывая не только на свои силы. Сюда идет флот вандалов. Со дня на день они войдут в устье Родана. Вот почему Эврих смог выступить навстречу Крассу. Гейзерих ни за что бы не согласился выставить своих воинов против легионов, но разграбить Арелат, как обещал ему король готов, это другое дело. Эврих получил вести от Гейзериха только вчера, после штурма. Ну а вскоре об этом узнал и я.
— Значит, вандалы… Много у них людей?
— Скоро узнаем, — усмехнулся префект. — Впрочем, после того, как мы отбросили готов, вандалов я не боюсь. Если придется, на стены встанут все. А вандалы… Они пираты, но не воины. Привыкли грабить слабых, столкнувшись с силой и отчаянным сопротивлением, они отступают. Не так уж и хочется им умирать.
— Мне, знаешь ли, тоже не хочется. Да и любому из граждан.
— Мы сражаемся за свой город, они же… Ну да не в них дело. Есть гораздо более грозная опасность. Мой человек слышал, как Эврих обсуждал с Арвандом свои планы. Гундиох выступит на стороне готов. Пока он делает вид, что чего-то ждет, но армия бургундов скоро выступит на соединение с Эврихом.