Легкая нажива
Шрифт:
К удовлетворению Хью и по иронии судьбы решающая встреча с Элом Марта была назначена на понедельник, двенадцатый понедельник после убийства Бетти.
Было шесть часов. Эл приготовил две порции виски, запер дверь своего маленького кабинета и произнес:
— Ты хотел сугубо личной встречи — и ты ее имеешь, малыш. Здесь нет никаких «жуков», так что можешь не бояться, что нас подслушают. Давай, что у тебя там в голове, раз ты затеял такой спектакль.
— Ты был очень добр ко мне, Эл.
— Ты что, собираешься увольняться?
— Я... боюсь оказаться в серьезной неприятности,
— Говори, в чем дело, разберемся.
— Я себя-то не могу убедить, что умно поступаю, собираясь рассказать тебе это.
— Я тут веселился, малыш, а ты у меня отнимаешь время. Выкладывай, что там у тебя.
— Понимаешь, я хочу сделать это так, чтобы со мной не случилось, как с Бобром.
Хью показалось, что у Эла Марта на миг остановилось дыхание. Челюсть у него отвисла.
— А что ты знаешь о Бобре?
— Немного знаю и немного догадываюсь.
— Мне что, кого-нибудь позвать, чтобы вытаскивать из тебя слова?
Хью достал из бокового внутреннего кармана пиджака пачку купюр и положил ее на стол.
— Теперь ты кое-что поймешь.
Эл Марта взял в руки деньги и внезапно с силой бросил их об стол.
— О, проклятие, не-ет! Не может быть! Это у Макса протечка. Ну-ка, давай говори, Даррен.
— Я тут совсем ни при чем, Эл. Я сам пришел к тебе. Я уже некоторое время ношу в себе важную информацию и хотел бы заключить сделку.
— Дальше говори.
— Мне нужна защита. Я не хочу быть втянутым в это дело. Скажу тебе все, что знаю, а ты на основе этого сделаешь, наверное, более правильные выводы, чем я. Я хочу продолжать управление отелем, мне нужна зарплата и должность управляющего. В обмен на это я ни одной душе не расскажу того, что собираюсь рассказать тебе.
— Если рассказ стоит того, сделка состоится, Даррен.
— Думаю, что стоит. Тебе предстоит быть судьей. Так вот, за три дня до своего исчезновения Бобер пришел в мой номер в четыре утра. Он пришел с чем-то важным, но никак не мог дойти до главного. Он был хоть и взвинченный, но довольно уверен в себе. Говорил, будто понял, что мне можно доверять. Сказал, что попал в историю. Что связано это с кассовой комнатой. Я сказал ему, что казино — не по моей части. А он сказал, что поэтому ко мне и пришел. Сейчас я постараюсь рассказать все его словами. «Мы с Гарри узнали об этом случайно некоторое время назад, и двое ребят, которые вертели этим делом, вынуждены были взять нас с Гарри в долю, но мне дали меньше, чем Гарри. И я завязываю. Гарри говорит, что я не прав. А я говорю им, что или как все, или иду к Элу. Чего я хочу от тебя, это чтобы ты припрятал этот сверток в надежном месте и не открывал его. Это моя защита. Если со мной что случится, отдай это Элу, потому что это доказательство, и скажи Элу, что Макс и Гидж накалывают его. Скажи ему, чтоб он тихонько пошарил у них, и он найдет, что они взяли, в их одежде, где-нибудь в чуланах. Только надо не дать им успеть переправить это в надежное место. Скажи ему, что Гарри с ними. И еще скажи, что они уже вынесли целое состояние из кассовой комнаты».
— Он исчез... одиннадцать дней назад. Где ты был все это время?
— Думал. Я открыл пакет, там были деньги. Я бы сказал — доказательства, о которых он говорил.
— Это уж точно!
— Я не хотел влезать в такие дела. Но я не мог понять, почему Бобер не дал другим знать, что
— Ну и почему, ты думаешь?
— Думаю, он собрался сказать, но не успел.
— Почему нет?
— Может, они прижали его до того, как он успел сказать что-нибудь. А ты же знаешь, что у него плохое сердце?
— Плохое сердце?
— Да, ему советовали завязывать с выпивкой и оставить в покое женщин. Забыл, кто говорил...
— Не могу поверить, что Гидж может...
— Так уж...
— Ты принес мне самую плохую весть за десять лет, малыш.
— Я не знаю, что он говорил, кому, как, но, думаю, кто-то подозревает, что я кое-что знаю. — Хью посмотрел на дверь. — А не могут слышать?..
— Эта комната звуконепроницаема. В интересах бизнеса.
— Хорошо. Кто-то сегодня утром открывал мою комнату, наверное, отмычкой. Взломан замок единственного запирающегося ящика письменного стола, в других ящиках все перекопано. Может, искали эти деньги. Или письмо Бобра. Не знаю. Но мне это не нравится. Мне нужна защита, Эл.
— Если б ты не запаниковал, ты взял бы себе эти пять тысяч, верно я говорю? Не потому ли ты столько тянул, что думал оставить себе эти денежки?
— Я и так мог их оставить.
— Как это?
— Мог дать тебе другую упаковку. Ремонтники делают сейчас новые полы у Гарри Чарма. У меня была возможность проверить его чулан. Он был заперт, но у меня есть ключ, который открывает такого типа замки во всех номерах. У него там десять тысяч, мне кажется. Две пачки вроде этой, в старой черно-красной куртке.
— У Гарри Чарма десять тысяч?
— Я не хотел рисковать и проверять чулан Гиджа или Макса. Я не герой, Эл. Мне и этого по горло. Жалею, что приехал сюда. Жалею, что Бобер выбрал меня...
— Он выбрал что надо, — тихо произнес Эл. — Он выбрал что надо.
— А сделка остается в силе, Эл?
— Что?.. А, черт, да... Ну-ка, побудь тут.
Эл вышел и закрыл дверь. Хью стал рассматривать фотографии актрис с проникновенными словами в адрес Эла Марта. Эл появился через целых десять минут, хлопнул дверью и выгреб из карманов и швырнул на стол шесть упаковок.
— Я дал Гиджу поручение и послал в город. Сейчас думал, что бы такое сделать ему. Я был уверен, что Гидж меня не обманет. Макс — ладно, может быть. Но Гидж! Мы столько с ним и повеселились, и дел переделали, столько было баб и бутылок! — Эл повернулся, подняв руки, как в мольбе, лицо у него дергалось, как у ребенка, который вот-вот разревется. — Но ведь надо же было посмотреть, как же! Я должен был убедиться, что Гидж о'кей, правда?
Хью молчал, понимая, что Эл и не ждет ответа. Эл взял одну пачку и бросил ее снова.
— Все это взято в последние десять дней, — сказал он с оттенком удивления. — Я любил этого парня. Я верил этому парню. За что он мне такое сделал, мне-то за что?!
— Может, он... надоело все, устал... — осторожно вставил Хью.
— У меня доброе сердце. Я ко всем хорошо отношусь, поэтому меня зовут «добрый старый Эл». М-м, нашли себе куклу. Смеются вместе со мной, а еще и надо мной. Господи, они принимают меня за болвана, у которого под носом можно делать все что угодно! А этот настолько уверен, что даже не снял упаковку и не спрятал получше. Им, конечно, начхать, что будет со мной, когда это выплывет.