Легкий кораблик — капустный листок
Шрифт:
— Венька! — закричал он обрадованно.
Любовь Ивановна строго на Цаплина посмотрела — чтобы не забывался. Подошла и увидела во дворе Жбанова. Жбанов гнал по двору тяжелое автомобильное колесо. Куча металлолома под вывеской «4-В» значительно возросла.
— Молоток, — сказал Миша Сорокин, заглядывая в окно, — усилил наши темпы!
— Это что за выражение, Сорокин?
Любовь Ивановна увидела, как весь класс поскакал к окнам.
— Всем сесть! Сорокин, почему Жбанов занимается общественной
— Не знаю!
— Это что за ответ, Сорокин?!
— Любовь Ивановна, Жбанов — не общественный. Очень трудно ему сделать что-нибудь для класса. Я не знаю, почему он столько натаскал. Даже Цаплин не знает, наверное!
— Сам не знаю! — подтвердил Цаплин и покарабял напоследок по стеклу. Венька не мог его услышать. Но в этот момент он как раз поднял голову и увидел в классном окне множество знакомых лиц.
— Ох! — вздохнул Венька и помахал им. Не знали они там, наверху, про него. Они и догадаться не могли, какую он ночь пережил, потому что ни у кого из них еще не было своей ночи. А у него была. Ночью все мальчишки крепко спят. Венька тоже всегда крепко спал. И когда он вечером вернулся от Слепого Льва, он и не предполагал, что ему выпадет бессонная ночь.
…Венька ворочался. Он лежал и думал: а что там Петька делает? Как же это ему в голову пришло Петьку в гараже запереть! И никто про Петьку не знает — даже дядя Яша. И родители не знают. Только один Венька знает. Но ведь не от его туда посадил. Так что ничего не будет. Главное, чтобы никто не знал, что Венька знает. Пускай сидит. Темно там. И здесь темно — в комнате. Но там — другое темно. Другое! Венька вскочил и лихорадочно стал одеваться — даже пальто надел. Он понимал только одно — скорее к Стародубцеву бежать надо, пока…
Венька полез за ключом.
— Ты чего? — не проснувшись, спросила мать.
— Живот, — простонал Венька, думая, что мать ключ ему выдаст, а сама спать завалится.
— Ух ты, горе мое! — испугалась мать, села на кровать и включила лампу. — А пальто зачем?
Венька застонал от досады и яркого света.
— Знобит!
— У тебя лихоманка. Я сейчас сыночка раздену да сальцем натру.
— Я здоров, здоров! — отбивался Венька.
Но мать была сильная, и руки у нее были сильные, что клещи — из них никогда ничего не выскальзывало.
Мать скрутила Веньку и взялась за дело, приговаривая:
— Меня не проведешь, не обманешь! Ты только в комнату вошел — я на тебе лица не увидела!
Натертый салом Венька истекал потом.
— Ну как, полегчало? — спрашивала мать.
— Полегчало, полегчало, — бубнил Венька.
Они то засыпали, то просыпались. Под утро оба вымотались совсем.
— Ты лежи! Через два часа наведаюсь! В школу не ходи — закрою тебя.
— А вдруг у меня припадок какой или кровь из носу! Что, мне так и помирать?!
— Венюшка, да плюнь ты через левое плечо!
— Оставь ключ!
Как только мать за дверь, Венька стал одеваться. Через несколько минут он бежал по улице.
Утро стояло синее. Венька подбежал к гаражу и загрохал ногами по железной двери:
— Петь, а Петь! Стародубцев!
В ответ ему послышалось железное молчание.
— Петенька! — застонал он. — Отзовись, пожалуйста! Я не буду! Я больше никогда не буду!
— Что не будешь, мальчик? — выглянул из соседнего гаража мужчина с длинными висячими усами.
— Ничего не буду! Ничего!
— Ничего — нельзя!
Но Венька не слышал, он бежал обратно. Внутри у него сидел каменный страх и холод.
В этот тяжелый момент он вспомнил про Федорова. Надо к Федорову — он поможет.
Венька поднялся по лестнице. Долго он не решался позвонить. Кнопку нажмешь, а в ответ что получишь? Наконец он все-таки позвонил. Открыла ему мать Саши.
— Мне Сашу надо, — заспешил всегда неторопливый Венька.
— Саша заболел.
— Очень надо! — Венька поднял лицо. Сашина мать посмотрела на него и сказала:
— Только недолго, а то у него высокая температура.
Саша лежал весь красный.
— Сашка, здравствуй!
Саша как будто не узнал Веньку. Он отполз к стенке и сказал оттуда:
— Ты чего?
— Ничего. Стародубцев заперт в гараже дяди Яши. Как бы его оттуда вытащить?
Саша раскутался и уставился на Веньку.
— Да он со вчера уже дома!
— Как?
— Никак!
— Нет, ты мне скажи, пожалуйста, а то я мучаюсь!
— Мучайся больше — тебе полезно. Но как же ты все-таки мог, Венька?
— Я из-за тебя — ты сам с ним знаться не хотел! Забыл?
— Ну я — это другое. Я бы, как ты, не сделал!
— А я бы, как ты, не сделал. Думаешь, ты лучше?
— Я не думаю, — тихо сказал Саша и повалился на подушку. — Ты иди, Венька, а то меня тошнит.
Венька вышел, не успел он рассказать про дядю Яшу. Он горел, как свеча. Что-то в нем загорелось, что могло гореть. Он побежал к Слепому Льву, а потом — с грузом — к школе. Раз сто он бегал туда и обратно. В последний раз он катил тяжелое колесо.
Роли переменились
Через две недели с болезнями было покончено. Пришли в школу Федоров и Венька, Стародубцев и Красномак. Одной Тряпичкиной не было.
Борька вошел в класс. Первое, что ему бросилось в глаза, — его пустая парта. Он обежал класс глазами — и увидел Петрушку рядом с Федоровым. Его как шарахнуло. Петя помахал ему рукой:
— Боря, давай к нам!
— Сено к лошади, — сказал Борька и бросился на парту.
Но одному ему было скучно. Тогда он закричал: