Легкомысленная невеста
Шрифт:
От суши он был отделен четырьмя рвами, перекрывающими самое узкое место полуострова, и имел подъемные мосты, которые при необходимости можно было легко разобрать. Более того, последний из рвов перекрывал подход к любому подъемному мосту, так что подобраться к замку можно было только на лодке да еще через главные ворота, расположенные над водой. Ворота всегда строго охранялись вооруженными стражниками.
Выйдя из лодки и миновав внутренние охраняемые ворота, для чего понадобилось нырнуть под опускающуюся железную решетку, путешественники попали в замковый двор. Оглянувшись назад, Дженни увидела, что лодки уплывают. Не оказалась ли она еще более безрассудной чем Пег, когда настояла на том, чтобы отправиться в Лохмабен?
Дженни думала, что они снова будут спать в одной палатке с Пег. Но земля в замковом дворе была покрыта булыжником, так что вбить колышки для палатки не представлялось возможным, поэтому расположиться пришлось прямо на камнях. Чувствуя себя беззащитной не только перед пронизывающим холодом, темнотой и угрожающе нависающим над ними небом, но и перед замковыми воинами, которые то и дело проходили мимо них, Дженни вспомнила слова Мейри о том, что у менестрелей не такая уж легкая жизнь.
До сих пор желанное приключение просто развлекало ее. Но, поймав на себе один похотливый взгляд, потом другой и еще один, Дженни почувствовала, что от страха ее охватил легкий озноб.
— Мы должны находиться поблизости от твоего брата и его друзей или вместе с остальными женщинами, Пег, — промолвила Дженни, когда они пошли к Брайану.
— Да, конечно, — пробормотала горничная, поднимая глаза к небу. — Как вы думаете, миледи, ночью пойдет снег?
— Боже мой, Пег, ты хочешь, чтобы все вокруг узнали о моем титуле? — недовольно прошептала Дженни. — Я надеюсь, что ты защитишь меня, но у тебя ничего не получится, если ты будешь бросаться обращением «миледи» направо и налево.
— Господи! — воскликнула Пег. — Оказывается, это гораздо труднее, чем я думала! Это слово буквально вырывается из моего рта, когда я с вами разговариваю.
— Тогда сначала думай, а потом говори, — посоветовала Дженни, наблюдая за Весельчаком, который пробирался к ним мимо бродячих артистов, второпях устраивающихся на ночлег в отведенном им углу двора.
— Я попросил остальных выделить вам места поудобнее, — сказал он им. — Но должен сообщить тебе, Дженни, что хотя владелец замка и пожелал увидеть завтра наше представление за дневной трапезой, он также хочет, чтобы мы развлекали его музыкой и за ужином. Не сомневаюсь, что кто-то, кто слышал тебя в замке Мосс, успел шепнуть ему о твоем голосе.
— Господи, вы думаете, что он хочет услышать мое пение?! — вскричала Дженни. — Сегодня вечером?!..
Дженни не знала, что и думать. Конечно, то, что английский джентльмен пожелал услышать ее пение, ей льстило. Но тот факт, что он выделил ее среди остальных артистов, приводил Дженни в замешательство и даже немного пугал.
На лице Весельчака вспыхнула ставшая уже знакомой Дженни приятная улыбка.
— Я предложил, чтобы наши музыканты играли в галерее менестрелей, и он согласился, — сказал Весельчак. — Но потом он настоял на том, чтобы наша милашка Дженни тоже пела, причем не в галерее. Он приказал, чтобы тебе поставили табурет возле возвышения, детка.
Дженни с трудом сглотнула и устремила взгляд на Пег. Но та опустила глаза и не поднимала до тех пор, пока Весельчак не отошел.
Потом она резко проговорила:
— Ну а теперь вы согласны с тем, что нам было лучше остаться дома? — Не успели эти слова сорваться с ее языка, как она схватилась рукой за рот и посмотрела на Дженни. — Боже мой, я не должна была так разговаривать с вами…
— Не говори ерунды, Пег, — остановила ее Дженни. — Мы же с тобой кузины, разве не так? И ты можешь говорить мне все, что захочешь. Однако нам достало смелости прийти сюда, и вот мы здесь. Так что нам следует устроиться получше. Как ты думаешь, где можно облегчиться в этом огромном замке?
Пег не могла ответить на этот вопрос, поэтому пошла спросить у других женщин.
Дженни смотрела ей вслед. Через мгновение в толпе менестрелей раздался взрыв смеха. Дженни улыбнулась.
Вернувшись, Пег уныло промолвила:
— Женщины-артистки говорят, что мужчины мочатся в канаву сквозь отверстия в решетке, за которой находится внешний двор. Женщинам для этого выдали ведра, но прикрыться мы сможем лишь нашими юбками. А еще нам посоветовали дождаться ужина, если получится потерпеть. Командир сказал, что будет отпускать женщин парами в уборную, расположенную в башне.
— Ну что ж, тогда мы подождем, — проговорила Дженни, твердо вознамерившись терпеть до тех пор, пока ее не разорвет.
Впрочем, они действительно отвлеклись от собственных нужд, устраивая себе спальные места и наблюдая за тем, как это делают другие. Дженни заметила, что большинство артистов стараются как-то пометить свои постели. Покрывала двух шутов походили на их костюмы с заплатками. Сначала это казалось Дженни забавным, но потом она поняла, что они стараются не потерять ни клочка ткани и пришивают их к покрывалу. Когда какой-то кусочек в костюме изнашивался, его заменяли на другой, отпоров от покрывала.
Наконец все пошли на ужин и обнаружили, что воины сидят на длинной скамье. Дженни испытала огромное облегчение, ведь она могла быть теперь уверена, что они не бродят по сумрачному залу. Стены украшало лишь развешанное повсюду оружие. Не было никаких признаков того, что здесь когда-то жили представители королевской династии Брюсов.
Пока они ели, воины почти вплотную окружили их стол — они были слишком близко, поэтому Дженни не поднимала глаз от своего подноса. Артисты, за исключением музыкантов, играющих в галерее, болтали между собой, делая вид, что не замечают стражников, но Дженни и Пег нервничали в их присутствии.
Покончив с едой, Дженни прошептала:
— Мне нужно сходить в уборную перед выступлением, Пег. Так что если ты уже поела…
— Да-да, я поела, — отозвалась та вполголоса. — Ну и еда у них! Бедняги! Впрочем, надо заметить, что ее много.
Женщины извинились, и Пег спросила у одного из воинов в шлеме, где находится уборная. Тот указал на арку в юго-восточном углу зала, за которой виднелись ступени. Приглядевшись к Пег, он предложил:
— Мы с радостью проводим вас наверх, чтобы вас там никто не обидел.