Леха
Шрифт:
– Ты что гонишь-то? Не подсекал я никогда, – невидимый Грека повысил голос.
– Мы щегла этого ищем, который Юрца приложил, – вмешался номер второй, – не видела его?
– Так они ушли вроде, – соврала девушка очень убедительно, – вдвоем с этим, ты ещё говорил, что он с Травой каким-то общается, забыла как зовут…
– А-а, с Харламом… Слышь, Грека, теперь сложнее его нахватить будет…
– Разберемся… – скрипнул Грека, – пойдем, подруга, сейчас Костян на юркиной машине приедет, мы вас увезем…
Глава 7
–
Харламов, стоя перед зеркалом, кружил электробритвой по заросшему анфасу. Леха сидел на неряшливо заправленной кровати Артемия Бобикова, соседа Харламова по комнате. Почти два часа назад они пришли из «Труда» и, первым делом, Леха, по совету старшего товарища, уведомил своих «сожителей» о том, что на выходные уезжает домой, а может и на более длинные сроки. Со слов Харламова, необходимо несколько дней, чтобы урегулировать возникшую проблему. Желательно без прямого участия Малыгина в самом процессе. Любезно предложил перекантоваться в своей комнате, «пусть и на полу, зато без переломов и черепно-мозговых».
– Каких крыс? – не понял Малыгин.
– Обыкновенных, – усмехнулся Харламов, – которые крысят. На выходе из кухни стоять будешь, там у нас стажер сегодня, дембельнулся недавно… Вот ему и в помощь. Два банкета, как раз поможешь…
– То есть людей шмонать? – излишне эмоционально спросил Леха. Что-то не очень приятное, липкое отслоилось в груди.
– Ничего себе ты исполняешь… – Харламов даже прекратил бриться, – а то, что потом хозяин недостачу на весь персонал раскидывает, это тебе как?
– Ну, я не знаю… – Леха растерянно пожал плечами, – так-то без разницы, конечно, но…
– Что «но»? – Дмитрий бросил затихшую бритву на кровать, – ты посудомоек – мамаш многодетных, зареванных, видел? Или студенток из деревень, для которых шестерить официанткой – единственный заработок, кроме мешка картошки из дома?
– Да я не против, – Леха находился в смятении от неожиданно резкой реакции товарища, – просто думал, что в зал… За порядком смотреть…
– И на «красновских» нарываться… – Харламов потрепал Леху по макушке, – кармически, спасать заработок простых работников лучше, чем «синих» люлями по бороде валтузить. К тому же у меня под боком. И не на виду.
И он воздел палец жестом буддийского монаха. Леха неуверенно кивнул.
Дверь распахнулась и в комнату ввалился, окатив запахом дешевого винного выхлопа, сосед Харламова по комнате. За ним в помещение попыталась прорваться молоденькая девица, по виду первокурсница, но тот бесцеремонно хлопнул фанерной преградой, остановив попытку проникновения.
– Завтра, голубушка! – по-старчески дребезжа, выкрикнул он в разношенную дверь, – пальцы надо восстановить, милая моя! Завтра посмотрю!
Артемий окинул обиталище лучистыми от алкоголя глазами и шумно опустился на колченогий
– Устал, – коротко резюмировал он и извлек из недр длиннополого пальто початую бутылку «Ркацители», – примете, спортсмены?
Харламов угрожающе хрустнул пальцами кистей рук. При этом сквозь личину недоброй улыбки проступали веселые чертики.
– Ректор велел тебя Нельсоном придушить, если ты к первокурсницам приставать будешь… А декан, если ты бухать будешь, просил руку тебе сломать. Вот я и думаю, с чего начать…
– Минуточку! – Артемий встал и эстрадным жестом откинул длинные волосы со лба.
– Во-первых, вы, мужчина с суровой внешностью, явно ошиблись в своих суждениях. Очевидно, систематические падения на вонючие борцовские коврики влияют на восприятие окружающей действительности. Что приводит к ярко выраженной инверсии.
– На татами, – поправил оратора Харламов.
– Неважно, – сосед, понимая, что расправа, как минимум, откладывается, отточенным движением смахнул в ладонь пробку и быстро опрокинул, а выражаясь по-народному, «глынкнул», в желудок граммов сто пятьдесят слабоалкогольного пойла.
– Так вот, – икнув, продолжил Артемий, – совершенно очевидно, что домогались меня, ибо, ваш покорный слуга, позорно, как не подобает адепту великого Харламова, бежал от налитого тела молодой, неиспорченной девицы из Тотемского района. И не поддался я!
Ещё одна доза белого сухого поменяла место дислокации.
– Ориентировочно около пятнадцати ноль-ноль, сего зимнего морозного дня, ваш покорный слуга, сопровождаемый группой последователей учения КВН, ик! – внезапная икота сбила рассказчика с пафосного повествования, – ой, простите… Короче, с первокурсниками-филологами зарулил к ним на этаж. Те, то да се, пряники-кофе-чайники… Трали-вали-пиджаки-сандали…
– Бухлишко, – к ивнул Харламов бутылку вина.
– Нет, это позже, – Бобиков опять глотнул, – обстоятельства, так сказать… Так вот, сидим, пьем чаек, жрем пряники. Ну, я им еще про основы написания сценария вещаю. А там один поц из этих молодогвардейцев, Ваня Еремеев. Кстати, на самом деле рыжий, как Исав. Запустил пулю по этажу, что у них в комнате сидит студент-пятикурсник, маммолог. Подающий надежды, будущий светило. Из первого московского меда…
– А маммолог это кто? – спросил Леха.
– Врач по титькам, – коротко хмыкнул Артемий, – редкая профессия, только-только учить начали в мединститутах. Самая валютная специализация последнее время.
– Ну-ну, – х охотнул Харлам.
– Ну всё, понеслось… Одна заглянула, вторая, третья. Я, делов не знаю, чай пью, в рассуждения пустился. Потом заходит тетя такая, чуть пониже моих ста девяноста сантиметров, но потяжелее, точно. Первокурсница из Никольска. Как оказалась чемпионка России по легкой атлетике, молот мечет…
– Метает, – поправил Малыгин.