Лекарь
Шрифт:
— Пей уважаемый, — Он опустил его рядом с костром. — Это хороший напиток он придает бодрость, от него по жилам течет огонь. — Он поднял свою чашку и отпил из неё.
— Есть не разумные люди, они добавляют в него мед. Зачем? Зачем портить вкус, приятной горечи, смывающей усталость и бодрящей сердце.
«сладостью прикрыть, отравы вкус. Что ему надо? Что он так настойчиво предлагает мне этот кофе?»
— Благодарю тебя Яхья, — взяв чашку, сделал вид, что отпил глоток, слегка смочив губы.
— Спрашивать тебя о твоем стаде не буду, мы с тобой утром виделись. — Я усмехнулся,
— И позвал ты меня не для того чтоб хвастаться своим
И оно волнует тебя.
Яхья улыбнулся, ты хороший человек, Мухаммад и лекарь хороший. С моим недугом ты справился.
«Начало…. Как там Ибрагим говорит: — мягко стелет да жестко спать»
Улыбка сбежала с его лица, — Да, есть нечто, что беспокоит меня, Мухаммад, я никогда не желал зла таким людям как ты, но есть самый большой долг в моей жизни и надобно его исполнять невзирая ни на что. Это долг перед родом, семьей, моими детьми.
— Я пока не понимаю, к чему ты ведешь разговор?
— Вы чужаки, но как я говорил, — «храню в сердце благодарность за моё лечение», вы можете уйти от нас.
— А что взамен мы должны будем сделать?
Яхья улыбнулся, — Мухаммад, у тебя в роду иудеев не было?
— Нет? А что?
— Ты, такой как они, можешь вести достойный разговор только одними вопросами.
— Извини, это всё моё любопытство виновато.
Он махнул рукой, пустое мол, — Сегодня ночью мы уйдем, и так задержались на этом месте непозволительно долго.
— А что гонит вас? Или кто?
Посмотрев мне в глаза, и покачав головой, Яхья продолжил, — Вам дадим трех верблюдов, еды и воды. Мой сын расскажет, куда вам надо будет идти, чтоб добраться до источника.
— Пусть это будет Ибрагим.
— Как скажешь. А теперь иди, вам надо отдохнуть, набраться сил
Я сидел на расстеленной подстилке и смотрел на звездное небо. Зябко поежившись, Ибрагим запахнул полы халата, — Мухаммад, тебе не кажется, что это уже всё было.
— Что именно?
— Ночь, луна, куча песка вокруг и жуткий холод.
— Ну не так уж и холодно, прохладно, да.
— Да я не об этом.
— А о чем?
— Две луны назад мы с тобой, где были?
— А…. Ты об этом. Пустое. Я о другом думал….
Ибрагим повернулся ко мне, сверкнула улыбка, — О Господи спасибо, что сподобил раба своего и наставил его на путь истинный, спасибо тебе Господи. Мухаммад как оно тебе?
— Ты о чем? — Шевелится, не хотелось, не смотря на все попытки, днем не удалось отдохнуть. Сначала пришел один кочевник, у него разболелись зубы, пока с ним провозился…. едва уговорил, что надо вытащить больной зуб. Потом иблис притащил ещё одного, за ним следующего, ещё …. Мне даже показалось, что дух пустыни за что-то обиделся на бадауинов и послал им все несчастья какие только можно и все за один вечер. А в довершении пришел Яхья и мы с ним просидели довольно долго, разговаривая просто ни о чем, а когда он ушел, то оказалось что солнце уже над самыми верхушками далеких барханов. Полуденная жара спала, и стоянка превратилась в людской муравейник, где каждый занимался своим делом и только мы с Ибрагимом, бездельничали. Вещей у нас было всего ничего, мы их покидали в мешки и просто сидели на камнях, глядя на уходящий караван. Ибрагим потом все равно заставил шевелиться, и мне пришлось идти за ним до соседней гряды, где мы сейчас и сидели. Я выпросил у него немного времени для отдыха. Он согласился, но из-за своего характера не смог долго молчать.
— Тебе понравилось думать?
— Ибрагим!
— Скажи, каково оно хоть раз в жизни подумать?
— В отличие от тебя я всегда думаю прежде чем хоть что-то делать. Кто нас затащил сюда? Я что ли? Это ты поперся к этому каравану и стал договариваться, ещё мою кольчугу отдал им….
— Если бы я не отдал твою кольчугу, нас бы уже давно собаки сожрали бы. Нам с тобой жить оставалось до утра. Мухаммад, у тебя совесть есть? Ты вообще, о чем говоришь?
— О том что ты не дал времени чтоб всё обдумать, затащил сюда и теперь меня же обвиняешь….
— Да не обвиняю, а просто говорю:- что это уже было. А ты мой друг, виноват во всем этом не меньше меня.
— Да я виноват, и не отказываюсь. Давай оставим этот глупый спор на потом, а сейчас нам надо идти, ты запомнил куда?
— Да. — Ибрагим встал во весь рост, передернул плечами и отправился за оставленными нам верблюдами.
«Опять дорога, опять путь, сколько лет я скитаюсь? Много. Может стоит подумать о том чтоб найти место и спокойно пожить? Эх. Кого ты собрался обмануть Мухаммад? Самого себя? Да тебе высидеть на одном месте…. подвиг подобный исходу евреев из Египта. Хотя была пара „подвигов“ но об одном вспоминать не хочется, а второй ….»
— Доброго утра вам у уважаемый Мухаммад. Как поживают ваши стада? Хорошо ли напоен ваш скот, хватает ли ему воды? — Сидевший передо мной раскосый человек, одетый в расписной шелковый халат необъятных размеров, обмахивался меленьким веером. Но всё равно его жирное лицо лоснилось от пота.
Глядя на него, в голове проскочила мысль «Бросивший заниматься физическими упражнениями часто чахнет, ибо сила его органов слабеет вследствие отказа от движений»
Но здесь я был не согласен с этим высказыванием. Некоторое время назад нам пришлось идти вместе в одном караване, и он подвергся нападению разбойников. Я думал, что эта туша, которую с трудом тащил верблюд, забьется куда ни — будь и будет трепетать от страха…. Да уж, я многое отдал за то чтоб посмотреть это ещё раз. От страха трепетали разбойники, когда Ли Шун соскочил на песок и устроил побоище, практически в одиночку разогнав банду, нет отбивались все, но он был главным героем.
Когда этот толстяк, взметая полами своего халата, пыль и песок, ворвался в ряды противника, его сначала не восприняли как угрозу, а потом стало поздно. Он завертел своим посохом так, что казалось он, порхает в воздухе без посторонней помощи. Меня обучали немного биться на палках, но то что видел сейчас…. Да! Это была работа мастера. Бедные разбойники. Разбитые головы, сломанные руки, это были мелочи, и когда он разбил череп лошади упавшей подмявшей под себя всадника, на него обратили внимание все. Ведь по давней традиции лошади считались ценностью, их не калечили и не убивали. А этот купец разошелся так, что мы отступили от него в страхе за свои жизни. В общем отбились.
Вечером я подсел к нему у его костра и разговорившись мы продолжили путь вместе.
— Всё хорошо Ли Шун, только в путаетесь немного в приветствиях, ваши вопросы задаются кочевникам для которых вода и скот символ жизни.
— Да? Опять ошибся? Ну что поделать, я ещё учусь. Спасибо вам за то что взялись обучать меня.
— Ли! Кто кого ещё обучает? — Я поднялся на ноги и поклонился ему. Как он мне в прошлый раз объяснил ученик должен первый приветствовать своего учителя и при этом сложить руки на груди.