Лекарь
Шрифт:
– Умеем! Нас дядька Селифан научил. Он всех учил в деревне, кто хотел. Многие парни и девки не хотели – ну а нам чего делать. Нас, уродок, никто замуж все равно не берет, так хоть, может, за ум кто пристроил бы… – У Маши опять показались слезы на глазах, а лицо Арины покрылось красными пятнами и глаза тоже подозрительно заблестели.
– Ну и хорошо, что научил. Не научил бы – сложнее бы было. В общем, такие вот ваши обязанности. Мы в дальнейшем будем развивать хозяйство, так вы как раз к месту. Да, вот еще что: Маш, сбегай за Селифаном, я кое-что
Маша подхватилась и побежала к выходу. Дверь захлопнулась. Влад осмотрел потупившуюся Арину и спросил:
– Откуда у тебя горб взялся? Я забыл…
– Папаша спьяну уронил из люльки, я ударилась шеей, и все… Потом стал горб расти. А потом меня всю жизнь попрекал за это, пока не утоп по пьянке в реке. Там полынью промыло, а он из кабака на тракте шел… вот и утоп. Туда ему и дорога. Всю жизню мне сломал.
Дверь хлопнула, и вошли Селифан с выглядывающей из-за его спины Машкой. Влад пригласил его сесть, кивнув на стул, и приказал:
– Ну-ка, девчонки, погуляйте, пока не позовем, нам поговорить надо.
Девушки вышли, Влад помолчал и спросил:
– Селифан, мы просили тебя связаться с управляющим графа и спросить о возможности покупки девок, узнавал?
– Узнавал. Вот купчая, заверенная по всем правилам. Их имена уже вписаны, осталось только имя нового их хозяина поставить да деньги получить.
– Сколько там денег? Сколько за них запросили?
Селифан хитро блеснул глазками и сказал:
– Шесть девок, за каждую по пятьдесят золотых.
– Селифан, побойся Бога, какие пятьдесят золотых за каждую? Они все какие-то увечные! Ну ты и выжига…
– Ну увечные, дак не совсем уж доходяги, не помрут враз, работать могут, грамотные даже, я сам обучал. Раз увечные, значит, хоть с грамотой где-нить устроятся, так я рассуждал. А я че, это управляющий столько запросил, я воще ни при делах.
Влад посмотрел на него магическим взглядом и увидел, как ауру того заливает желтый оттенок. Ох и врет, собака. Небось от управляющего премию за каждую увечную получит: и от уродок отделались, и денег заработали. Ай да Селифан, ай да староста… Может, переманить его попозже к себе? Пригодится такой выжига…
– Ладно. Хрен с тобой. Иди с Марьяной уладь до конца, оформите документ при свидетелях. И расписку дашь на всю сумму. Понял?
– Да че ж не понять, понял… – Селифан был такой довольный, как кот, нажравшийся сливок.
«Зараза, золотых на пятьдесят минимум нас нагрел. А то и больше, – подумал Влад. – Да и черт с ним. Пока все идет как надо… почти», – нахмурился он, глянув на пятно на полу.
– Давай сюда девок и шагай доделывай дела. Как закончим – деньги отсчитаем. Погодь, я сам позову девок. Иди.
Селифан вышел за дверь, Влад подошел к тайнику под образами, вынул половицу, нагнулся в подпол и достал мешок с золотыми, что передал ему торговец Панфилов. Отсчитал оттуда триста монет, подумал, достал еще пятьдесят, на мелкие расходы, и снова опустил мешок на место, замаскировав тайник половичком.
«Стремный какой-то у нас тут сейф. Надо что-то придумывать. Еще не хватало, чтобы нас обнесли…» С этими мыслями Влад ссыпал триста монет в один мешочек, пятьдесят в другой и сложил оба у себя в комнатке на кровати. Потом пошел к двери и, выглянув, позвал девчонок:
– Айда, красотки, – толковать будем.
Пробегавшие мимо бойцы заржали:
– Красотки, тоже мне, одна кривая и горбатая, другая хромая и мелкая! То ли вон Марфутка была в трактире – хоть схватить есть за что! А это… недоразумения какие-то… Много надо выпить, чтобы захотелось потискать.
– Погодите еще, – усмехнулся Влад, – скоро они вам тут шороху наведут. Бегать за ними будете, как кобели, а только поздно будет. Девки тоже существа мстительные, не забывают обид.
Девчонки вошли расстроенные, видно было, что хоть им и привычно было слышать в свой адрес всякие гадости на посиделках, но там деревенские, свои, а тут молодые ребята, чужие… одно расстройство. Они чуть не глотали слезы.
– Ну что же, с вашими хозяевами мы все уладили, теперь вашими хозяевами будем мы с Марьяной. Обо всех ваших обязанностях я рассказал, кроме одной: вы будете делать все, что я скажу. Скажу, будете мне обед готовить, скажу, в бане меня мыть будет, скажу, спать со мной будете. Это четко вам понятно? Сразу еще поясню, чтобы потом не было слез и криков. Обо всем, что вы узнаете тут, из наших разговоров, из наших дел, – полное молчание. Даже если вас пытать будут. Если кто-то проболтается о наших делах, о нас – язык отрежу. И будете до конца жизни ходить клекотать, как орлицы. – Он сделал как можно более жестокое лицо: – Вам это понятно?
– Понятно… господин лекарь, – решилась Арина, – ну мы не против спать с вами, но вам не противно будет? Вы молодой, красивый, а мы уродки ведь. Зачем мы вам такие нужны? Или вы любите спать с уродками? У вас же госпожа Марьяна есть, мы-то, две вороны, зачем вам для этого нужны? Нет, ну мы совсем не против, нам приятно с вами лечь, с таким видным господином, а она-то не против будет? А то нашлет на нас проклятье какое-нибудь, и так жизнь не сладка… – Из ее глаза выкатилась одинокая слеза и упала на доски пола, а Маша вслед за подругой тихо заплакала, уткнувшись в кулачок.
– Ша! Девки, чего разнюнились?! – Влад хлопнул слегка ладонью по столу. – Я не извращенец, чтобы любить спать только с уродками, а Марьяна мне друг, компаньон, я с ней не сплю, она и настояла, чтобы купить девушек для меня. Так что можете не опасаться ничего. И вот еще что: я разве вам не сказал, – он хитро улыбнулся и осмотрел девчонок, – вы будете красавицами. Я в ближайшее время займусь вашими болячками – через пару дней вы будете краше, чем любая из барынь на тысячи верст вокруг. И ногу вылечим, и шею с горбом поправим. Только молчите и не болтайте Селифану, а то этот старый пердун цену за вас задерет – с него станется. Ну как, рады?