Лекарство для покойника
Шрифт:
Народ, ощутивший упадок отечественной продукции и ее неэстетичность и дорвавшийся до западных и псевдозападных товаров, большую часть своих денег оставлял на рынках. Но это не могло продолжаться вечно.
Леонид начал подумывать об организации собственного производства: небольшого цеха по пошиву джинсовой одежды. Его планы в корне изменил случай.
Как– то ему предложили бартер корейскими калькуляторами. Он рискнул. И удивился результатам. Маленькие счетные машинки улетели в два дня. Попробовал еще раз. Результат тот же. Вот тогда Леонид и взглянул на торговлю с другой стороны. И не только на нее.
Надвигалась новая эпоха. Эпоха компьютеров и другой электронной техники. Эта ниша на рынке была еще не занята. И он опять не стал ждать, пока его опередят.
Вместо цеха арендовал небольшой отдел в одном из центральных комиссионных магазинов и забил его калькуляторами, часами, магнитолами. Ходовой, сравнительно дешевый товар быстро расходился. Леонид едва успевал завозить новый.
У хозяев, впустивших его, наоборот, дела шли хуже некуда. Последовал ряд сокращений. Набегали долги по уплате коммунальных услуг и аренде домоуправлению. Леонид обернул критическую ситуацию с пользой для себя.
Он заключил с домоуправлением договор аренды с правом выкупа помещения магазина-банкрота и стал, таким образом, единственным хозяином. Коллектив, пожелавший остаться, принял на работу почти в полном составе. Здесь он опять выигрывал: кроме штата продавцов приобретал сразу бухгалтера и заведующую. Магазин, переименованный в «ХХ век», начал новую жизнь.
Леонид закупил партию компьютеров, расширил ассортимент бытовой техникой, и фирменный магазинчик на Никитском бульваре процветал. Самым популярным и прибыльным товаром оказались компьютеры. Он не просчитался и, заглядывая в будущее, продумывал иные направления. В одном Леонид был твердо убежден: стоять на месте нельзя, жизнь – это постоянное движение. И неукоснительно следовал своему правилу.
Родные не знали, радоваться или нет его успехам. Не сомневалась только тетя Оля, гордясь тем, что племянник самостоятельно пробивается в жизни, притом в смутное время. Отца и мать Леонид понимал. Они люди другой эпохи и другого духовного мира с присущими ему индивидуальными ценностями. Они вообще редко опускались с небес музыки на землю. В какой-то мере он им завидовал.
Жениться второй раз он не собирался. Хотя и прошло три года, воспоминания о Юле не отпускали, держали в крепких, до сих пор терзающих душу клещах. Почему-то он решил, что заводить с кем-то серьезные отношения предательство по отношению к ее памяти. Другая, рациональная часть мозга убеждала, что это глупо, надо жить дальше. Человек не вечен. И оглядываясь на прошлое, надо думать о будущем.
Леонид в который уже раз спасался работой. Казалось, он сделан из железа и ему нет износа. Если про кого-то и пелось в песне: «ни минуты покоя, ни секунды покоя», так это про него. А по-другому и нельзя было. Вынужденно и осознанно потраченная энергия не пропадала впустую. Его детище росло и крепло
Они появились в канун Нового года. Прилично одетые молодые люди, в дубленках и норковых шапках, с застывшими улыбками на квадратных лицах и пустыми немигающими глазами.
– Добрый вечер, Леонид Георгиевич, – поздоровался здоровяк с маленькими поломанными ушами.
– Чем могу служить? – Леониду хватило одного взгляда, чтобы догадаться, зачем пожаловали гости. Он уже отпустил сотрудников после небольшого праздничного стола и собирался сам уходить. Замешкавшаяся у двери бухгалтер Зина вопросительно посмотрела на него. Леонид отправил и ее.
Гости обступили его кольцом.
– Мы к вам с поздравлениями и пожеланиями удачного бизнеса в наступающем году и за подарками для наших детишек, – сказал все тот же здоровяк. Остальные двое замерли, как статуи, опрометчиво утопив руки в карманах.
Дальше все пошло по написанному неизвестными лихим парням сценарию. Предложение делиться частью от прибыли (другими словами отстегивать) и обещания своей защиты и покровительства. На вопрос о последствиях в случае отказа последовало многозначительное «гм-м» и угроза дурнопахнущему бородатому животному обломать рога.
Говоривший не успел прикурить сигарету. Кулак Леонида впечатал ее в зубы, и она исчезла во рту. Парень схватился за горло и, откашливаясь, рухнул на пол. Оставшаяся парочка не успела вынуть из карманов руки. Получив целую порцию профессиональных жестоких ударов, гости присоединились к онемевшему оратору.
Вынос трех тел стал возможен с помощью знакомого дворника Степаныча. Ребятки оказались довольно тяжелыми. На улице, на морозе, они стали приходить в себя. И очень кстати. Вызванный Леонидом наряд милиции погрузил их в «воронок» тепленькими.
Через два месяца, по договору, Леонид делал последний взнос выкупа за магазин. Теперь он владел им на правах частной собственности.
А еще через неделю магазин полностью сгорел со всем товаром, который находился внутри. Пострадали и квартиры, находящиеся этажом выше. Но не столько от огня, сколько от воды рьяных пожарных. Следствие установило поджог. Леонид догадался, что новогодние гости выждали, пока он станет полноправным хозяином этого помещения, и отомстили несговорчивому парню. Он опять остался ни с чем. Как и тогда, три года назад. Когда добровольно покидал институт.
Леониду Богачеву пришлось все начинать с нуля. Единственное, что у него осталось после пожара в магазине, однокомнатная квартира в Выхине, полученная еще в период работы в НИИ химических технологий. Оставшиеся на банковском счету деньги он выплатил своим работникам и укатил в Крым подышать свежим морским воздухом и решить в одиночестве, как быть дальше.
Март не лучший месяц в Крыму. Местные утверждают, что самый ненастный, с мокрым снегом и ветром. Богачев этого не заметил. Он был погружен в себя и молчаливо созерцал свинцово-серые волны. В Гурзуфе, где он остановился, пустынный пирс находился в полном его распоряжении. Компанию составляли только неугомонные в любое время года чайки. Невдалеке вползал в воду угрюмый Аюдаг. Вспоминая легенду об этой горе, Богачев улыбался и задавался вопросом, а как бы он поступил на месте медведей, если бы на его глазах из-под самого носа уводили дорогое существо, отбирали то, что считал по праву своим. Он преклонялся перед древними животными, не побоявшимися бросить вызов могучему, неукротимому морю.
Спустя десять дней Богачев вернулся в Москву, пообещав себе при первой возможности купить в Крыму небольшой домик. Он снова был полон сил и энергии и имел четкий план дальнейших действий.
Шел 1990 год. Ему исполнилось тридцать пять, а приходилось начинать на голом месте. Это был период возникающих как грибы после дождя бирж. Каждый третий, если не второй, свободный предприниматель считал себя удачливым брокером. Продавалось и покупалось все, разве что не воздух. Да и тот, наверное, по той лишь причине, что его-то как раз и гоняли туда-сюда. Богачев прошел брокерскую школу с самых азов. Присматривался к процессам, происходящим в экономике страны, к рынку. Он наблюдал, запоминал и участвовал во всем этом сумасшедшем действе.