Лекарство от Африки
Шрифт:
– Ты странный, художник! – опять принялся за свое Анатолий. – Тебе обязательно в Танзанию надо ехать, чтобы обличать эксплуатацию и торговлю людьми? Ты на местную стройку не хочешь зайти?
– А ты много знаешь, куда я ходил и что я делал? Или ты все знаешь о том, что такое визуалка и творческий замысел? Или, может, я без тебя в Африку не могу поехать?
– Я не буду вмешиваться, не волнуйся.
– Сделай одолжение.
Анатолий неожиданно притих. Засобирался, стал звонить по телефону, отошел к выходу, потом сделал всем ручкой и был таков. Марк помахал ему в ответ, а сам подумал: «Осторожничает Остап».
8
Анатолий сидел на диване, положив ноги на журнальный столик и развернувшись лицом к телевизору. Привычка смотреть новости через русские источники на английском языке осталась еще со школы с газеты «Moscow News». Там всегда можно было получить краткое содержание случившегося с идеологическими разъяснениями для дураков-иностранцев. Сейчас на смену «Moscow News» пришел телевизионный канал «Russia Today» вместе с соответствующим сайтом. В этих новостях,
Анатолий смотрел новости и попутно записывал мысли в блокнот, нумеруя каждую новую идею. Под номером три было написано: «Лена. Приглашение в Бурунди. Инносент». Жену тоже звали Леной, и он подумал, как такие диаметрально противоположные женщины могут носить одно и то же имя. Лена-жена была не только старше его самого со всеми вытекающими отсюда последствиями, щепетильна, мнительна и вдобавок еще по-своему религиозна, заставив его, еврея, покреститься, но и становилась очень тяжелым багажом на петляющей в гору тропинке очередного жизненного отрезка. Или даже не отрезка, а просто новой жизни, как ему хотелось верить. В этот раз он все рассчитает тщательно, не будет пить вообще, а значит, ошибок не допустит. У Лены-жены было двое взрослых детей, совершенно ни в чем не виноватых и имеющих право на жизнь, как все остальные люди, но Анатолию эти два отпрыска так осточертели и так не нравились ни внешне, ни внутренне, что он уже едва сдерживался. Но уходить пока было некуда, то есть он был еще к этому не готов. Он лишь начал серьезно готовиться.
В девяностые чем только он ни занимался, с какими сволочами только ни мутил, кого только ни подставлял – еле ноги унес. Остался без квартиры, без денег, без работы и без семьи. Жил на чердаках и вокзалах, пил водку, замерзал и горевал. Зато не попал в тюрьму и спас кое-какие органы на собственном теле от полного морального и физического разрушения. От многочисленных побоев, воровских и пьяных, какая разница, обзавелся шрамом на лбу, всегда ему напоминавшим, как летел с поезда на полном ходу в весенний сосново-березовый лес. Пережитое после такого голливудского трюка сотрясение мозга не могло пройти бесследно – он научился мечтать. Мечты бывают разные, но все они идеализируют цель и сулят счастье. А дальше по цепочке – что есть счастье? У Анатолия это было самоутверждение. Вот так, сидя у телевизора, делая вид, что слушает жену, он уносился в дрему возмездия. Затем, покружив, возвышался дальше в сферы геополитики, мирового закулисья, триллионов денег на собственных счетах, приятельских отношений с Уорреном Баффеттом и, ни больше ни меньше, с Биллом Гейтсом. Ему казалось, что он даже может их кое-чему научить, так как обладал непростым и неожиданным для них жизненным опытом. Тандем Баффета и Гейтса интересовал Анатолия своей нешуточной активностью в Африке.
Из Африки привозили алмазы. Заработать в девяностые можно было особо не утруждаясь и не имея больших денег. Проблема была в другом. Ни в одном бизнесе нельзя быть одному, есть партнеры, партнеры партнеров, подчиненные, в конце концов. Анатолий не мог работать с людьми. Здоровая обстановка в коллективе была органически чужда его пониманию делающих одно дело людей. Ему во всем мерещился сговор и левые деньги, а также неизбежный кидок и исчезновение какого-нибудь умника с наличностью. Он также не мог уступить, выслушать, признать что-либо, он не мог руководить и доносить свои мысли, а, главное, доверять и вовремя платить, все, что нужно, целиком. Деньги были его тайной патологией, устремлением, смыслом, болью, ненавистью. Сидеть на горе золотых монет и смотреть, как восходит солнце, – идеальная медитация. Сияние ослепляет, оно согревает и успокаивает. Как хорошо иметь кучу денег! Что может быть лучше? Какая-то доля микрона развела его судьбу с той, которой воспользовался Уоррен Баффетт. Наблюдая за миллиардером в новостях и в интернете, он так сильно вживался в его образ, в его выступления, что начинал слегка его копировать и даже цитировать: «Я на самом деле ношу дорогие костюмы, они просто на мне выглядят дешево». Почему-то эту фразу очень любил. Вычитал ее в инете и запомнил. Великая мудрость от Баффетта. Никогда не верил, что он безвозмездно передал три четверти своего состояния на благотворительность. Никогда, ни секунды. Да еще в фонд Билла и Мелинды Гейтс. Отдать безвозмездно в лапы своего конкурента 37 миллиардов баксов, этому кровожадному филантропу? Да ну! Потом прочитал про «Хороший клуб» и успокоился. Речь Гейтса «Обновляясь к нулю!» на закрытой конференции в калифорнийском городке Лонг-Бич под названием «TED201 Conference» быстро развеяла последние сомнения относительно его кумира. «Сначала мы получили население, – вживаясь все больше в роль премьер министра Господа Бога, читал Гейтс, – в мире сегодня 6,8 млрд. человек. Это число возрастет примерно до девяти миллиардов. Теперь мы действительно сделаем большую работу по новым вакцинам, здравоохранению, услугам в области репродуктивного здоровья, мы уменьшим его, возможно, на 10 или 15 процентов…»
Судя по всему, господа серьезно озаботились сокращением прироста населения на планете. Мало этого, они даже не особо шифруются. Это тоже благородная благотворительная работа, разве нет? Кто-то же должен заниматься уборкой помещения. Не бомбы же кидать. Вакцинация – емко, эффективно, тихо, экологично, грамотно, с использованием новейших технологий. Основать альянс, в данном случае ГАВИ (Глобальный альянс по вакцинации и иммунизации) в партнерстве со всемирным банком, ВОЗ и производителями вакцин. Цель – вакцинация каждого новорожденного ребенка в развивающемся мире. А потом можно и в неразвивающемся. Смотря по обстановке. Министра здравоохранения в Бурунди Анатолий еще не посещал. Доступность высших чиновников в подобных странах не представляет никакой сложности и стоит недорого. Он опять взял ручку и поставил новый пунктик в своих записях: «Вакцинация. Спид. Гепатит. Марк». Подумал и вместо «вакцинация» написал «малярия».
Исследования по евгенике, насколько он помнил, финансировались еще Рокфеллером, точнее, его фондом, с двадцатых годов прошлого века. Как еврея, его интересовала эта тема, потому что во время войны вся родня отца погибла в концентрационном лагере, как, кстати, и у отца Марка. Рокфеллер давал деньги институтам кайзера Вильгельма в Берлине и Мюнхене и во времена Третьего рейха, где вынашивали планы по разработке принудительной стерилизации населения в гитлеровской Германии в целях «очищения нации». А сейчас наводить порядок решили сразу на всей планете, и рост населения рассматривают как потенциально катастрофическую экологическую, социальную и промышленную угрозу. Итак, заработать можно на вакцинах и на органах. Так-так. Он написал еще один пунктик. Но еще есть AGRA (Альянс за зеленую революцию в Африке) во главе с Кофи Аннаном. Его знает брат Инносента. Огромные бабки агробизнеса ГМО. Надо спешить. Ну в «Хороший клуб» они, конечно, меня вряд ли примут. А можно и свой собственный сделать, поменьше.
В своих размышлениях-фантазиях у Анатолия не было преград и невыполнимых целей, и он прекрасно справлялся без всяких там наркотических стимуляторов. Ему казалось, что все просто и ясно – нужно только достать пару миллионов баксов, встретиться с нужными людьми, написать программу а-ля бизнес-план, говорить уверенным тоном и создавать видимость большого ума и кипучей деятельности. Он хотел только денег и спокойной жизни вдали от всего на берегу какого-нибудь водоема. Ему давно и сильно хотелось послать куда подальше надоевшую больную жену с ее выродками, уехать из Москвы наконец и заниматься всякого рода мелкими торговыми манипуляциями с камешками и легким кидаловом в качестве умственной гимнастики. Большие дела и большой бизнес были ему не по зубам. После тройного сальто с поезда голова периодически замыкалась и стирала отдельные эпизоды из памяти, а иногда хранила события по-своему.
Ох, эта красивая Лена со своими большими зелеными глазами! Высокая, стройная, с длинной шеей, волосами цвета зрелой пшеницы, длинными пальцами. Сама не знает, что она такое. Грудь второго размера, не больше. Как он любит. А главное – открытая, добрая, красивая морда. Ей всегда хорошо и всегда она шутит, сучка такая. Слизывает сливки всю жизнь, имеет себе в постели кого захочет. Ненавижу этих баловней судьбы. И еще и бабки есть…
Появившаяся из спальни жена с редкими короткими волосенками, синяками под водянистыми глазами непонятно какого цвета, кислой физиономией и в своем жутком синем халате с обвисшими карманами вызвала всплеск жалости вперемешку с гадливостью. Он уже очень давно к ней не прикасался. Дела разворачивались в сторону развода или хотя бы новой женщины. Он, конечно, был ей благодарен за то, что четыре года назад она протянула ему руку помощи, приютила, накормила, вернула в домашнюю обстановку с чистой постелью и завтраками. А кому она по большому счету такая нужна? С двумя оболтусами, без нормального заработка, с расшатанной нервной системой, больными почками, опухолью в груди? Мне точно не нужна. Разговаривал он с ней всегда тихо, вежливо и приветливо. То, что было у него внутри, было замалевано и совершенно непроницаемо.
– Что скажешь, голубка? – обратился Анатолий к жене.
9
Марк забрался в стеклянный бар башни «Swiss-отеля» поразмышлять поближе к Создателю. Пришел с портфелем, попросил холодного безалкогольного пива, но читать запланированный «кусок информации» сразу же передумал. Положил портфель в ноги и уставился на панораму. От жары казалось, что он не в Москве.
Сегодня был день рождения мамы. Она пережила отца всего на год с небольшим. Утром Марк был на кладбище, чего не делал очень давно. За могилами, к его удивлению, следили. Он постоял, как обычно, за оградой, потом положил пару красных гербер. Слева от родителей был похоронен дед – Находкин Марк Соломонович, 1906–1980. Дед был из Киева, рожденный на Подоле и живший на той же улице Бассейной, что и Голда Меир, будущий посол государства Израиль в Советском Союзе и впоследствии один из наиболее влиятельных еврейских политиков. Было еще одно похожее и крайне печальное обстоятельство, случившееся в их с Голдой судьбах: вся их многочисленная киевская родня погибла в сентябре 1941 года в Бабьем Яру. Сам же тридцатипятилетний Марк, находившийся в эвакуации с женой и маленьким сыном Лазарем, работал в военном госпитале Ташкента врачом-терапевтом. Не покладая рук, не высыпаясь, доходя до полного истощения – как все. Лекарств не хватало. Страдания солдат, фантомные боли, послеоперационные заражения, наркотические ломки вынуждали его искать выход. А выход был только в народной медицине: в настоях, отварах, маслах, в жившем в памяти наследии Авиценны. Дед договаривался с местными целителями, покупал змеиные настои, порошки, отдельно змеиный жир. Покупал, применял и учился.