Лекарство от амнезии

Соколова Татьяна

– Женька, ты чего там застряла? За это время можно больницу зубной щеткой почистить, – в дверь постучал уставший ждать папа, – В школу опоздаешь.

Я спрятала тест в карман джинсов и открыла задвижку.

– Все в порядке? – спросил папа.

«Да. Все отлично», – я улыбнулась.

Конечно! Все лучше некуда. У меня будет личная собственная сестра или брат, которые никуда не уедут, будут делить со мной комнату и лазать по моим шкафам, проверяя, что там лежит. Что может быть лучше?

***

Я

стою на сцене. Сверлю взглядом дверь. Когда в ней появится человек, которого я жду? Мое сердце замирает на каждом похожем силуэте, выбивает чечетку в ускоренном темпе. Когда? Снова сердце падает в темный туннель, летит в пустоту с многоэтажного дома и разбивается в лепешку.

Бесполезное занятие. Никто не придет. Но когда-нибудь, через много лет, я прославлюсь, стану знаменитой скрипачкой. Мое лицо будет на обложке журнала. Мама увидит меня и скажет с гордостью «это моя дочь». Она станет хвастаться перед друзьями и захочет встретиться, позвонить, но у нее даже не будет моего номера, и ей придется, как обычной фанатке, идти на мою встречу с поклонниками, стоять в длинной очереди, чтоб подойти ко мне и заговорить. Она скажет, как сильно она сожалеет о том, что случилось, о том, что в ее жизни не нашлось места для меня.

Пытаюсь сосредоточиться на игре. Продолжаю водить смычком, мысленно напевая ноты. Вижу серьезные серые глаза, русые волосы, длиннее положенного школьными правилами, и лицо, которое невозможно забыть. Оно подобно герою «Призрака оперы» поделено на две половины шрамами. Это самое прекрасное лицо, которое, я когда-либо видела.

Подруга сказала, что он считает меня очень таинственной, и я ему нравлюсь. Забавно. Так любая глупышка может заработать репутацию загадочной особы, долго подбирая подходящую фразу.

Я различала голос его скрипки среди других, чувствовала его присутствие всем телом, каждым подскочившим на руке волоском. Вибрация достигала моего тела и заставляла дрожать, вызывая приступ щекотки. Сотни бабочек кружились в танце на дне моего живота.

После концерта спустилась со сцены, и услышала, как кто-то окликнул:

– Постой.

Этот голос я узнала бы, даже разбуди он меня среди ночи.

– Может, отметим мороженым удачное завершение?

Пожала плечами, как делала это много раз прежде. Обычно потом мне удавалось сбежать, но сейчас толпа зрителей с цветами прижала нас к сцене. Что тут было сказать? Конечно, я с удовольствием, но папа подвергнет Ромку расстрелу очередью вопросов и никакой прогулки не получится. Я даже не знала, как мне поступить. Стояла и молчала, прямо русалочка из сказки, у которой злая ведьма отняла голос. Было бы интересно послушать, какое имя подобрал бы мне мой принц Эрик.

– Чего молчишь? Ты что немая?

Я грустно покачала головой и развернулась, чтобы уйти. Разговаривать нам больше было не о чем. Но сбежать снова помешали. На этот раз папа. Его руки были широко раскинуты, и он готовился заключить меня в объятия. На одном плече болтался фотоаппарат, на другом видео камера. Он был во всеоружии.

– Привет. Замечательно выступила, – поздравил меня поцелуем.

Я видела, как Ромка стоит за его спиной и все еще не уходит.

– Будет, что показать дедушке с бабушкой.

Я улыбнулась и показала «класс» большим пальцем.

Рома наблюдал за нами. Краем глаза увидела, как изменилось его лицо. Потянула отца за рукав рубашки, показывая, что нам пора.

– Так ты… действительно? Я… даже предположить не мог. Про… сти меня, – он очень волновался и даже слегка заикался, не находя слов. Так что я почувствовала, что не у одной меня проблемы с речью.

Я кивнула, показывая, что принимаю его извинения, и улыбнулась, стараясь, чтобы это была не одна из тех широких на пол лица глупых улыбок, которыми я одаривала только особых людей и по особым случаям. Но у меня не получилось. Отец стал пристально изучать лицо Ромы и посматривать то на него, то на меня.

– Ты нас представишь?

Я развела руками, указала сначала на папу, предлагая ему самому это сделать, а потом на Рому. Мужчины по очереди представились, и отец стал жевать губы, будто смаковал какую-то еду.

– Значит у нас тут Роман? – протянул он двусмысленно.

«О!» – я закатила глаза.

Ромка при этом стал похож на томик романов Тургенева, который я читала накануне. И мне стало его искренне жаль. Папа умеет выворачивать людей наизнанку, как-никак он хирург. Профессия обязывает.

– А ты..? – спросил нерешительно Рома, боясь показать, что все еще не знает моего имени.

– Женя, – представил папа раньше, чем я успела достать блокнот из папки с нотами, – Я теперь у тебя еще и озвучкой работаю. Субтитры барахлят? – пошутил отец, глядя, как я нервно копаюсь в папке в поисках затерявшейся записной книжки. Я осадила его неодобрительным взглядом и обмахнула белыми листочками.

– Так-так, молодой человек. Значит, хотите пригласить мою дочь на свидание? – продолжал разбирать нас на части отец.

Я сложила ладони в умоляющем жесте, но папу было не остановить, а мой Ромео набрался смелости и громко заявил: «Да!»

– Что ты об этом думаешь?

«В другой раз», – быстро вывела в блокноте, который ношу на случай, если не удастся объясниться с помощью жестов, «Нас сегодня ждут дед с бабулей».

– Тогда, может, созвонимся? – предложил Рома, – Спишемся? – поспешно исправился он.

С телефоном дело обстоит гораздо хуже, чем с личной беседой. Я не могу никому позвонить. Раньше писала сообщения, почти каждый день. Думала, это важно. Но когда стала получать односложные, фразы, «нормально» и «ок» – перестала писать.

Самое обидное, когда тебе обещают, «приеду», а потом присылают «не смогу», «занята». Ощущение, что это не я, а они немые, не могут заставить себя поднять трубку и объяснить, что случилось. Все-таки мы не чужие. Неужели так сложно сказать, извини, у нас есть другие дела? Разве они не понимают, что происходит со мной, когда я полгода жду возможности их увидеть, а потом получаю сообщение, что ждала недостаточно?

– Я оставлю вам свой телефон, – Рома достал мобильный.