Лекарство от иллюзий
Шрифт:
– Зачем? – похолодела Олеся.
– Чтобы никто не мог похвастаться своей связью с графиней. А еще при Екатерине здесь устраивались маскарады. Это были самые кровожадные праздники, какие только можно было придумать.
– Их всех сжигали?! – ужаснулась Маканина.
– Нет. – Лицо отца снова стало спокойным. Веселый сад остался позади. – Но их рассказы леденили кровь современникам.
Эти истории некстати лезли Олесе в голову, когда она пролезала через еле приоткрытые ворота парка. Если по улице сновали туда-сюда люди, нагруженные
…Давным-давно жила одна девочка. Ее звали… Тяжело сорвалась с ветки и полетела в темноту за деревьями огромная ворона. Она сделала это настолько бесшумно, что на мгновение Мака-ниной показалось, что звуки в парке вообще отсутствуют.
– Каррр, – засмеялась над ее головой еще одна ворона, радуясь глупости этой странной девочки.
…И вот однажды девочка встретила ворон. Двух ворон…
Вдалеке на дорожке появился человек. Олесе показалось, что за его спиной взлетел плащ. Подобные плащи она видела в кино про мушкетеров.
Хотя, может, и показалось. В такой темноте вообще нельзя чему-либо верить!
На чем у нее там сказка остановилась? Вороны, значит? А перед воронами девочка встретилась со злой колдуньей. Она не была похожа на ведьму, скорее на милую приветливую старушку.
Что Беленькая может делать в этом парке?
Понедельник. Вечер. Самое нелюдимое время. В понедельник даже музеи с библиотеками не работают. А в парке и подавно не должно никого быть. Какого черта она сюда поперлась? Вот сейчас ворота закроют, и она будет куковать вместе с воронами всю ночь. И к утру сторожа обнаружат ее обледенелый труп.
Олеся остановилась.
Сидоров, конечно, говорил убедительно. Но на Гарри Поттера он явно не тянет, а значит, предсказывать будущее, а тем более знать, где в понедельник вечером должна быть Беленькая, он не может. Что же выходит? Что ее развели как маленькую девочку? Вот ведь дура-то!..
Маканина уже собралась повернуть обратно, когда услышала еле уловимую музыку. Играли на чем-то… похожем на гитару. Время от времени слышались громкие звуки, словно кто-то задевал не за ту струну.
Что-то такое было… Стеша говорила, что может принести гитару, что она умеет играть.
Стеша!
Олеся побежала по дорожке, мгновенно забыв обо всех своих страхах и опасениях.
Где еще собираться таким сумасшедшим вроде Беленькой? Конечно, в темноте на морозе в пустом парке!
У›ке отчетливо слышалось, как поблизости поют что-то тоскливо-задушевное. И происходило это где-то в стороне от главной аллеи. В стороне от всех фонарей.
Олеся шагнула в кусты. Ветки под ее ногой возмущенно затрещали. Снег не выдержал, и Ма-канина провалилась чуть ли не по пояс. Пока она выкарабкивалась из сугроба, пока в сотый раз ругала себя за бестолковость, гитара смолкла.
Как шелест ветра, проскрипели быстрые шаги.
Или ей это показалось?
Она обошла странное дерево, в темноте выглядевшее настоящим монстром – из одного корня вырывались вверх несколько массивных стволов, – и остановилась у догорающего костра. Судя по натоптанности, люди здесь были совсем недавно. Но костер уже не горел, а еле тлел, перекидывая скупое пламя с одной головешки на другую. А теперь в парке вновь стояла тишина, только где-то далеко было слышно, как гудят застрявшие в пробке машины. Но ведь не может быть, чтобы песня была, а людей не было!
Олеся повернулась, чтобы вернуться на аллею, и чуть не закричала.
Около дерева стоял человек в плаще, спадающем до самых пяток. От этого его фигура четко делилась на две части – голову и все остальное.
– Здравствуй, Герда! – произнес человек. „Жили-были…“ – успела подумать Маканина. Из темноты бесшумно выступило несколько человек.
– Шубка, шапка, муфта – мое. Все остальное – ваше! – прокричала высокая худая девушка и ткнула пальцем в Маканину. – Взять!
Лес наполнился криками и шумом. Олесю подхватили и потащили куда-то в темноту. Скоро (Маканина толком еще и испугаться не успела) тьма расступилась. На небольшой поляне горело несколько костров. Они полыхали так весело и ярко, что можно было подумать о готовящемся празднике.
Высокая девушка забралась на импровизированный трон, сложенный из пары бревен и кучи лапника, закинула ногу на ногу и властно протянула руку
– Гони шубу.
Олеся все еще не в силах была вымолвить ни слова. Она оглядела свою куртку и непонимающе посмотрела на девушку.
– Почему вы ее за руки держите? – наклонилась вперед девушка. – Отпустите, и пусть она отдаст нам свою одежду, а потом я ее отправлю к дочери.
– Да отстань ты! – пришла в себя Маканина и сбросила руку стоявшего рядом низенького паренька. – Нет у меня никакой шубы!
– Куда ты ее дела? – все еще сохраняя грозное выражение лица, спросила девушка.
– Ослепла, что ли? – От страха Олеся начала хамить. – Не видишь, что на мне куртка?
– Да черт с ней, с курткой, – легко согласилась девушка. – Шубу давай.
Маканина с подозрением покосилась на собравшихся, решив, что попала на маскарад в дурдоме. Очень было похоже!
– Какая шустрая птичка к нам залетела, – откинулась на спинку своего трона девушка. – Неужели ты нас не боишься? А ну как мы тебя бросим в костер?
– Только попробуйте, – прошептала Олеся, чувствуя, как к горлу подкатывается неприятный комок тошноты. Этого ей еще не хватало! А ведь с этих придурков станется запихнуть ее в огонь. – Я кричать буду.
Вокруг радостно загалдели.
– Шуми, – царственно разрешила девушка. – Мы здесь одни. Тебя никто не услышит.
– Милиция! – взвизгнула Маканина, отчего стоявший радом паренек упал на колени и ткнулся лбом в снег.
– Ой, не могу, – задохнулся он от неудержимого хохота. – Во дает!