Лекарство от старости
Шрифт:
– Получается, что возможно. И наша с тобой задача собрать информацию, проанализировать и закрыть эту лавочку к едреней фене, - выругался Крутов.
– Да, на чём только люди бабки не зарабатывают, - посетовал Максимов - И ещё. Когда будешь собирать информацию, запрашивай копии протокола и обязательно акты вскрытия. Понял? По каждому эпизоду. Отбирай только те случаи, где покойник не был наркоманом. Наркоманы нас не интересуют.
– Как это? Передоз и не наркоман? – не понял Максимов.
– Именно. Наркоманы, те жить хотят. А здесь, - Крутов опять постучал по папке. – Все эти эпизоды – не наркоманы. Первый укол и сразу передоз. Понятно?
– Понятно, - растерялся Максимов. – Но сколько времени я на это потрачу?
– На всё про всё у тебя три дня, - оборвал его причитания Крутов.
– Нам сейчас важно отработать те эпизоды, которые найдём, чтобы понять принцип их работы. А всю остальную информацию будем анализировать по ходу. По Киеву сам в архив едь и поднимай все такие дела. Не поручай никому. Ясно?
– Ясно. Разрешите идти? – грустно спросил Максимов.
– Ступай и сразу за работу, - приказал Крутов. – На папку. Отксерь, и мне обратно принеси. После того как Максимов вышел, Крутов взял свою записную книжку и начал её листать. Нашёл нужный номер и набрал его на телефоне.
– Добрый день, - сказал он в трубку. – А можно Кирилевского? Станислав, привет. Это Николай Крутов. Да я тоже рад. Извини, что редко видимся, мне срочно нужна твоя консультация. Через час? Спасибо! Уже еду. До встречи. Положив трубку, надел фуражку и вышел из кабинета.
Через час он уже был на Ломоносова 33 в Национальном институте рака, в кабинете профессора Королевского Станислава Игоревича. Профессор уже ждал его. Он тепло обнял Крутова и усадил за стол. Попросил секретаря принести чай.
– Что-то с родными, с Верой? – обеспокоенно спросил он.
– Нет, Станислав. С моими всё в порядке. Спасибо. Мне нужна твоя профессиональная консультация по работе.
– Понял, - успокоился профессор. – Спрашивай.
– Скажи, пожалуйста, Станислав. Есть цифры по смертности от рака в Украине? Профессор на мгновение задумался.
– В год больше 90 тысяч. Но это очень условная цифра.
– Не слабо! – удивился Крутов.
– А сколько из них умирает в больницах, а сколько дома.
– Ну, по смертности в больницах цифры можно собрать, а дома – не знаю. А тебе зачем? – удивился профессор.
– Сейчас объясню. А скажи, эти люди сильно страдают перед смертью?
– Вопрос сложный, - профессор задумался и потёр лоб ладонью.
– Думаю, что сегодня люди страдают от онкологических заболеваний намного больше и страшнее, чем в прошлом. Как ни парадоксально, но связано это с тем, что за последние десятилетия в борьбе с раком достигнут несомненный прогресс.
– Как это? – не понял Крутов. – Вы лечите лучше, а люди страдают больше?
– Именно! – согласился профессор.
– Прогресс этот привел к тому, что теперь человек не погибает, как это было раньше, на ранних стадиях заболевания, а дотягивает до того момента в развитии болезни, который в прошлом был принципиально недостижим. Когда метастазы поражают весь его организм, человек сталкивается с запредельным истощением и чудовищными болями. Раньше до этой стадии развития болезни доживали только единицы, теперь это стало уделом большинства больных раком.
– Значит многие из них просят врачей помочь им умереть, чтобы не терпеть эти муки?
– Коля, ты что? – возмутился профессор.
– Как ты мог подумать такое! – он даже вскочил с кресла.
– Это же категорически запрещено! Категорически! У нас не делают эвтаназию!
– Ты меня не понял, - попытался его успокоить Крутов. – Я спросил тебя – люди, ну эти больные, просят врачей помочь им умереть или нет?
– Бывает, и довольно часто, но мы естественно отказываем. Или ты сомневаешься?
– Нет, нет, Станислав. Нисколько не сомневаюсь, - успокоил его Крутов. – Тут у нас появилась информация, что некая группа лиц, помогает быстро и безболезненно умереть совершенно здоровым людям. Вот я и подумал, что раз они помогают здоровым, то возможно и больным тоже.
– Это врачи? Где? В Киеве? – ужаснулся профессор.
– И в Киеве и по всей Украине. Но кто они, мы пока не знаем.
– Какой ужас, - возмутился профессор и нервно заходил по кабинету.
– Скажи, а что происходит с безнадёжно больными пациентами, когда вы понимаете, что лечить их бесполезно или уже поздно?
– Некоторые попадают в хосписы, где немного облегчают их страдания, а многих домашние досматривают, как могут. Сиделок нанимают.
– А я могу получить информацию, по тем, которые уже умерли.
– По нашему институту конечно. Какой период тебя интересует?
– За последний год. Только с полными данными больных и адресами. Профессор нажал кнопку на стационарном телефоне.
– Машенька, - сказал он.- Принесите мне данные за последний год по количеству смертельных случаев в нашем институте с полными данными этих больных и адресами.
– Да, ещё одна просьба, - сказал Крутов.
– У тебя наверняка есть знакомые коллеги в других онкоцентрах Киева. Дай мне их телефоны, пожалуйста.
– Что всё так серьёзно? – профессор поправил очки и посмотрел на Крутова. Крутов приложил руку к горлу, показывая, что очень.
– Ладно, сейчас посмотрю. Я со многими на семинарах общаюсь. – Он сел в своё кресло и достал из ящика стола папку с визитками.
– Я смогу сослаться на тебя при разговоре с ними?
– Конечно, конечно. Они меня хорошо знают, - заверил профессор.
– Спасибо, Станислав, - поблагодарил его Крутов. – Ты мне очень помог.
– Да ладно, - заулыбался профессор. – Рассказывай, как вы там живёте. Так давно уже не встречались. Как сын? Когда внука родит?
Во Франции её жители могут умирать по собственному желанию. Сенат Франции и Верхняя палата парламента одобрили законопроект о праве на смерть для тяжелобольных. Закон предусматривает, что в тех случаях, когда лечение становится «бесполезным, непропорциональным, либо не имеющим другого эффекта, кроме искусственного продления жизни», оно может быть сокращено, либо прекращено. Тем не менее право на смерть ещё не означает узаконивание эвтаназии. Министр здравоохранения Филипп Дуст-Блази подчеркнул, что «предоставление врачам права дать человеку возможность умереть не равносильно праву на умерщвление больного». В тех случаях, когда речь идёт о пациенте, находящемся без сознания, прекращение лечения производится на основе коллегиального решения врачей и после обязательной консультации с доверенным лицом, родственниками, либо близкими больного. Если тяжело или неизлечимо больной человек, чьё заболевание находится в финальной стадии, сам отказывается от продолжения лечения, врач обязан «выполнить его волю, предварительно проинформировав о последствиях такого выбора». При этом медики могут продолжить оказание паллиативной помощи, например используя болеутоляющие средства. Отдельная статья законопроекта устанавливает, что «в тех случаях, когда врач может облегчить страдания пациента, лишь прописав ему лекарство, побочным эффектом которого может стать сокращение срока жизни, он обязан проинформировать об этом самого больного, его доверенное лицо, родственников, либо близких». По итогам голосования сенаторы практически не внесли каких-либо изменений в текст, раннее одобренный нижней палатой парламента. Законопроект в таком виде подписал Президент Франции Жак Ширак. Произошедший в 2011 году случай, где врач практиковал эвтаназию на семи пациентах, убивая их во имя «сокращения страданий», вновь вызвал полемику о применении «закона о завершении жизни» во Франции. Эта полемика, как отмечает ватиканская газета «Оссерваторе Романо», выявила несколько фактов: во-первых, скудные знания принципов паллиативной медицины и, во-вторых, попытку считать жизнь достойной или недостойной проживания в зависимости от характеристик и способностей больного или инвалида. В частности, газета «Ле Монд» заявила, что введение морфина осуществляется «для облегчения страданий пациента», и «хотя это сокращает жизнь, по крайней мере больной умрет достойно». Однако – отмечает комментатор – это утверждение наводит на мысль, что пациент умирает именно от морфина, в то время как смерть наступает из-за не обеспечения средствами поддержания жизни. В той же газете приводятся слова врачей, которые с поразительным цинизмом рассуждают о том, «достойна ли та или иная жизнь прожита».
Глава 2
Услышав звонок. Тамара Петровна подошла к двери и посмотрела в глазок. В подъезде стоял мужчина в белом халате и с медицинской сумкой в руке.
– Тамара Петровна, - сказал он, читая по бумажке. – Я по вызову, для Николай Степаныча. Тамара Петровна, пожилая женщина, в платке и застиранном халате, открыла замок, и молча, пропустила доктора в квартиру. Тот вошёл и остановился в коридоре. В квартире стоял очень тяжёлый запах лекарств и человеческих испражнений, как в давно не проветриваемых помещениях, где долго лежат постельно-больные люди.
– Проходите в спальню. Прямо и направо. Разуваться не нужно, - тихо сказала она, вытирая слёзы. Тамара Петровна плакала, но совершенно беззвучно.
– Извините, пожалуйста, но я бы хотел сразу получить оплату, - сказал доктор.
– Да, конечно, - Она достала из кармана халата деньги и протянула ему. Доктор пересчитал семь сотенных долларовых бумажек. Его руки были в хирургических перчатках. Положил деньги во внутренний карман.
– Надеюсь вы понимаете, что о моём приходе никто не должен знать? – он посмотрел на Тамару Петровну.
– Да, я понимаю. Не беспокойтесь, - тихо сказала женщина. Доктор прошёл в спальню. Здесь резкий запах был ещё сильнее. На кровати лежал пожилой мужчина. Очень худой и измождённый, с сильно жёлтым цветом лица. Это был практически скелет, обтянутый кожей.
– Наконец-то, - еле слышно сказал он. – Я так давно вас жду. Сил у него было мало, поэтому, говорил он медленно и очень тихо, почти шёпотом. Тамара Петровна вошла в спальню и принесла табурет для доктора. Молча, поставила его рядом.
– Спасибо, - сказал он и присел. Оглянулся на Тамару Петровну. Та смотрела на мужа красными от слёз глазами и беззвучно плакала, прикрывая рот платком.
– Николай Степанович, вы готовы? – спросил доктор.
– Да. Я давно готов, - тихо, но спокойно и уверенно прошептал мужчина.
– Тогда я сделаю лекарство, а вы пока попрощайтесь, - сказал доктор и вышел из спальни со своей сумкой. Он прошёл на кухню, поставил сумку на стол и открыл её. Расстелил на столе салфетку. Взял над раковиной стакан и поставил на салфетку. Достал из сумки одну ампулу, надрезал над салфеткой кончик и надломил. Вылил в стакан. Достал вторую ампулу и её содержимое тоже вылил в стакан. Поднёс стакан к крану и добавил немного воды. Свернул салфетку с ампулами и осколками и убрал в свою сумку. Закрыл её и, взяв сумку, вернулся в спальню, в другой руке держа стакан с лекарством. Тамара Петровна сидела на постели рядом с мужем. Держала его руку в своих ладонях и молча, смотрела на него. По её щекам текли слёзы, но она их не вытирала. Николай Степанович пытался её утешать: - Не плачь, Томочка, - его голос стал громче.
– Так будет лучше и для меня и для тебя. Это уже не жизнь для меня. Негоже мне в собственном дерьме плавать! И для тебя одно мучение.
Прости меня, родная. Я очень устал. Увидев доктора, Тамара Петровна встала.
– Всё готово, - сказал он, обращаясь к больному. – Это нужно выпить и вы просто уснёте.
– А почему не укол? – удивилась Тамара Петровна.
– Чтобы не было свежих следов от инъекций, - спокойно объяснил доктор. – Вы ведь не хотите, чтобы вас обвинили в смерти мужа. А так, мгновенная смерть от сердечного приступа, а лекарство через тридцать минут в организме уже не обнаружить. Всё будет выглядеть абсолютно естественно.
– Томочка, помоги мне сесть, - попросил Николай Степанович. Тамара Петровна приподняла его за плечи и подложила под спину ещё одну подушку. Николай Степанович попытался поднять руку, но был слишком слаб. Он чуть не заплакал.
– Тамара Петровна, вы сможете помочь? – спросил доктор, протягивая ей стакан с лекарством. Она закрыла рот рукой и отрицательно замотала головой. Её руки сильно дрожали. Николай Степанович посмотрел на супругу и сказал: - Томочка, спасибо за всё любимая. Не плачь и не торопись за мной. Я тебя там всё равно дождусь. Ты живи, сколько сможешь, хорошо? Прощай, родная.
Он открыл рот Доктор присел на табурет, протянул стакан к самому лицу больного и помог ему выпить. Николай Степанович сделал несколько глотков и тут же потерял сознание. Его голова запрокинулась назад на подушку. Глаза закрылись. Доктор пощупал пульс на его шее. Убедился, что всё кончено. Встал, держа стакан в руке. Посмотрел на женщину. Тамара Петровна в ужасе смотрела на мёртвого мужа. Она не могла поверить, что его уже нет.
– Где у вас телефон? – спросил доктор.
– Что?
– не поняла Тамара Петровна.
– Телефон где?
– А, там, в коридоре, - не понимая, зачем ему телефон, махнула рукой.
– Срочно звоните 103 и вызывайте скорую. Скажите, что мужу плохо с сердцем. Срочно!
– Да, да. Я поняла. Звоню, - испуганно засуетилась женщина и вышла из спальни. Доктор взял сумку и вышел за ней, прошёл на кухню и сполоснул стакан. Поставил его на стол.
– Скорая? Срочно приезжайте, - услышал он голос Тамары Петровны.
– Мужу плохо, сердце, - она не выдержала и опять заплакала.
– Уже потерял сознание. Да. Лесная 12 квартира 8, - рыдая, говорила она в трубку. Доктор тихо вышел из квартиры, прикрыв за собой дверь. Прошёл на лестницу. Снял халат и положил в сумку. Накинул капюшон футболки на голову и спустился вниз по лестнице.
На следующий день после встречи с Калугой, Академик вернулся в Одессу. Они всё обсудили и окончательно решили открыть филиал в России. Вначале мая в Москве откатать схему, а уже потом развиваться дальше. При этом продумали, как сохранить основной контроль над процессом, чтобы «кацапы» не продублировали и не создали свою сеть. Хотя Калуга и ручался за этих людей, но бережёного бог бережёт. Получалось, что их люди могут только принимать заказы, а ему нужно обучить новых исполнителей, которые будут их людьми, с Украины. А свести количество принятых заказов и исполненных это уже не проблема. И ни у кого из обеих сторон не будет вопросов. Потому, что и исполнители и диспетчеры еженедельно отчитывались Академику о проделанной работе.
Новых исполнителей поставлял Калуга. Для этого отбирали молодых «первоходов», но не из тупых «быков», а тех кто закончил или хотя бы учился в институте. В этом деле важна была не грубая сила, а мозги и воспитание. Поэтому, пока Калуга рассылал малявы и искал новых кандидатов, у Академика было пару дней, чтобы расслабиться. И он знал, как проведёт эти дни. Охранник привёз его на Греческую, где уже сняли шикарную квартиру для Гаяне, второй ключ от которой был у консьержа. Охранник достал из багажника пакеты с деликатесами и
выпивкой и они вместе поднялись в квартиру. Цветы своим женщинам Академик никогда не дарил. Считал это уделом лохов. Женщинам он дарил только украшения. В такие моменты он чувствовал себя настоящим аристократом.
– Поставь продукты на кухне. До завтра свободен, - сказал он охраннику.
– Понял шеф, - сказал тот и прошёл на кухню. Услышав голоса, из гостиной вышла Гаяне в розовом прозрачном пеньюаре. Увидев Академика, радостно бросилась ему на шею.
– Здравствуй, мой господин, - шептала она, целуя его в губы, шею. – Я так соскучилась.
– Да, крошка. Да, - Академик ответил на её поцелуи.
– Но только после того, как я приму душ с дороги. – Он опять уловил её сладкий, удивительно возбуждающий запах.
– Конечно, мой господин. Я сейчас всё приготовлю, - Гаяне мгновенно убежала в ванную. Хлопнула входная дверь. Это ушёл охранник. Академик разулся и прошёл в гостиную. Осмотрелся. «А ничего квартирку пацаны подобрали», - подумал он. – «Всё как я люблю. достойно». Прошёл в спальню и тоже остался доволен увиденным. Из ванной вышла Гаяне.
– Мой господин, ванна готова, - улыбалась она.
– Не называй меня господин, - Академик подошёл к ней, взял за плечи и посмотрел в её глаза.
– Я Антон.
– Как скажешь, Антоша, - засмеялась Гаяне. Сверкнув глазами.
– Это тебе, - он протянул ей красный велюровый футлярчик.
– Мне, - удивилась Гаяне и открыла его. Там было колечко с бриллиантом. – Очень красивое! Спасибо Антоша, - она поцеловала его и сразу одела колечко на палец.
– А теперь в ванну! – сказал Академик и начал раздеваться. Он быстро разделся догола, побросал вещи на диван.. Джакузи уже была полна и бурлила пеной. Академик с явным удовольствием погрузился в горячую воду. Гаяне тут же сбросила пеньюар, под которым ничего не было и грациозно вошла в воду. Она подхватила рукой пену и подула в его сторону. Потом села ему на колени и они слились в страстном поцелуе…