Лекции по истории Древней Церкви. Том IV

Болотов Василий Васильевич

Таким образом, в своей основе это был спор догматический. Hесторий был представителем антиохийского богословского направления. Он выразил то учение, которое предлагал Феодор мопсуэстийский.

1) Христос — , ’ . «Сам единый Христос — двойствен по природе, прост по власти». Несторий не только различает, но и «разделяет» две неслиянные природы, хотя — по его намерению — отнюдь не допускает расторжения их единства. для Нестория вместе с тем и , так что если Он мыслит Христа, как человека, он мыслит Его личным. Различая «храм» от «живущего в нем», «Господа» от «образа раба», «вседержителя Бога» от «спокланяемого человека» , он однакоже не допускал и мысли, чтобы это вело к предположению о двух Христах или о двух Сынах: Христос не есть « » «Тот же самый есть и младенец и Господь младенца». Итак, как ни резко Несторий различал естества, он не

имел намерения расторгать единство Лица Христа, и вопрос лишь о том, действительно ли совместимо в одном личном самосознании сознание себя и младенцем и Господом младенца.

2) Образ единения естеств: , , «относительное единство» (В отличие от абсолютного единства при единосущии), «единение по достоинству». По намерению Нестория эти слова означают, однакоже, единение столь тесное , что далее его стоит или превращение Божества в человечество, или «», поглощение человечества Божеством, или слияние обоих .

{стр. 182}

3) Самый трудный для Нестория пункт был вопрос об (или communicatio idiomatum). Он признавал, что ) «Христос» (равно как «Сын» и «Господь») означает оба естества, ) «Бог» или «Слово» — божеское естество и ) «человек» или «младенец» — человеческое естество. К первым именам относятся все факты жизни Христа и все Его определения, но к двум последним ( и ) только одна (для каждого своя) часть фактов и наименований. Обозначим эти факты и наименования чрез ', ' и '. Итак =' — или, что тоже, +', потому что +=; но = только ' и отнюдь не ='; и = только ' и никак не ='. Т. е. можно сказать: «Христос (Сын, Господь) вечен» и «Христос (Сын, Господь) умер, питался млеком». Но нельзя сказать: «предвечный младенец (человек)», «трехмесячный Бог (Слово) питался млеком».

Иосиф «взял Младенца и Матерь Его и пошел в Египет» (Mф. II, 14) — это образ выражения точный (=').

Иосиф взял Христа (Господа) и Матерь Его — это выражение правильное (=').

Иосиф взял Бога (Логоса) и Матерь Его — это выражение невозможное (=').

Таким образом, Несторий, отвергая в принципе communicatio idiomatum, допускал только, что вследствие того, что Христос есть Богочеловек, между Божеством и человечеством Его установилось общение. «Хорошо и достойно евангельских преданий исповедывать, что природа Божества усвоила себе храм, Т. е. тело Сына, », но только на эти подлежащие («Божество» и «человечество») это усвоение и простирается, а отнюдь не на их подробные специфические определения, т. е. из того, что '= ~ =', не следует, что =' или ~'.

4) Спор из-за есть только частный вопрос о communicatio idiomatum. Банальное предложил пресвитер Анастасий. Несторий этот образ выражения не мог не признать точным (=', тогда как есть ='); но он предлагал (сперва и последовательно) заменить его правильным (=') , соглашался он (потом и непоследовательно, но повторяя Феодора мопсуэстийского) и на ТО, чтобы Св. Деву называть вместе и (=' и ='). — Его оппозиция слову имела следующие мотивы:

{стр. 183}

а) (церковно-полемический): Это слово употребляют в своих видах ариане и аполлинаристы, отрицающие два естества <но «usum non tollit abusus»>;

б) (философско-догматический): Это слово неточно, и понятое в строго буквальном смысле <но так его никто не понимал> оно значит или то, что «от Св. Девы родилось и получило начало Своего бытия Само Божество» (поэтому Несторий возглашал: «Мария не родила Божества»; его противники — по его словам — злонамеренно изменили эти слова так: «Мария не родила Бога», как будто он Христа не признавал Богом), или — но меньшей мере — то, что Христос родился от Девы по самой Своей божеской природе «' ». Ту истину, что Христос и в самом зачатии от Девы был и есть истинный Бог, Несторий предлагал обозначить словом — Богоприемница.

В пользу своего мнения Несторий аргументировал так:

аа) Человек состоит из души и тела (=+); так как от родителей происходить только тело, а душа от Бога, то мать рождает собственно тело, (='); ее можно назвать , матерью человека (='), но нельзя назвать , душеродицею (='), хотя и несомненно, что она рождает одушевленное существо . Но подле этого формально правильного аргумента Несторий ставил еще аргумент фальшивый.

бб) Предтеча (=+) Духа Св. исполнился от чрева матери (=+~); тем не менее Елисавету нельзя назвать , Духородицею ( не есть ) <но это не доказывает еще, что не есть ; так как не есть интегрирующее в , а только его случайный признак>. Возможность подобного сравнения показывает, что без communicatio idiomatum тождество ипостаси не находит полного выражения: вместо непосредственного откровения Бога во Христе получается только посредственное (посредствуемое человечеством, которое содержит в себе, как в сосуде, Божество и устраняет прямое Его отношение к миру, как стенка сосуда).

Нужно полагать, что Несторий, как и все антиохийские богословы, считал возможным говорить о двух и, может быть, даже — о двух . Но первое из этих слов строго не выяснилось в своем различии от , а последнее — возможность говорить о двух , имеет {стр. 184} тот смысл, что станем ли мы говорить о Лице Христа, как о Боге, или как о человеке, мы во всяком случае будем мыслить Его как личного Бога или личного человека. Вообще же говоря, при том состоянии философской [мысли], в каком ее можно представлять в V в., вполне ученый спор о таких отвлеченных вопросах, как единство личности и что должно под ним представлять, как единство личности относится к единству сознания и самосознания, — был невозможен. Приходится довольствоваться лишь более или менее ясными указаниями в этом направлении. Вопрос о единстве лица казался тогда понятнее в его конкретнейшей постановке, как вопрос об одном и о двух сынах, о том, можно ли о Христе сказать, что Он , или — . А при такой постановке его, Несторий всегда со всею ясностью высказывался за единство лица, решительно отвергая предположение, что он учил о двух сынах, что Сын Божий есть «другой и другой». Нет, это единый Сын имеет две природы, , , Тот же Самый есть и младенец и Господь младенца. Словом, там, где речь идет об основоположных принципах Нестория, язык его не настолько ясен, чтобы от тождества его богословских терминов с нашими по фразе заключать и в тождеству их по содержанию.

Гораздо более уязвимых пунктов можно встретить в детальной стороне христологии Нестория. Здесь он так часто различает человека Иисуса от Бога Слова, храм от живущего в нем, Господа от образа раба, одежду от носящего ее, говорит о человеке умершем и Боге, его воскресившем, что — если не иметь в виду его постоянных заверений, что он признает одного только Сына — нетрудно придти к предположению, что Несторий учение о двух естествах положительно развил до учения о двух лицах, разорвав ипостасное единство Богочеловека. При этом различающем направлении, понятно, могло иметь место лишь крайне скромное в системе Нестория. Лишь немногие предикаты, определения Христа в евангелии и апостольском учении могут иметь приложение к обоим естествам во Христе, обыкновенно же они характеризуют или только Божество, или только Его человечество. Все подобные определения нужно относить к единому Христу, еди{стр. 185}ному Сыну, единому Господу, потому что эти имена означают обе природы. Но говорить, что Бог Сам, ' , родился от Девы, питался млеком, был отроком, умер, — по убеждению Нестория, незаконно, потому что все эти выражения характеризуют только человечество и противоречат существенным определениям Божества, самому понятию о Боге как вечном, как бесстрастном. То правда, что Бог Слово усвояет Себе, , страдания соединенной человеческой плоти, но сказать, что эти страдания — Его собственные, значило бы проповедывать слияние естеств.

Из выражения Нестория: «я разделяю естества и соединяю поклонение», все противники его легко могли выводить совершенно правильное заключение, что объединение естеств поклонением есть только голословное предположение и обман человеческого представления; отсюда легко было вывести, что различие естеств в Иисусе Христе дано объективно, а единство их — субъективно. Что же касается слова , то Несторий и не задавался мыслью исключить его из церковного лексикона. В чисто догматических трактатах он находил неуместным и неудобным его, но он принимает его в литургическом употреблении, принимает в том предположении, что верующие не станут понимать его в смысле арианском или же монофиситском, о чем он и заявлял даже с церковной кафедры.

Противником Нестория выступает св. Кирилл александрийский. Богословский язык александрийского направления был не тот, к которому привыкли в Сирии. Тем сильнее была противоположность; тем большего отречения потребовали от Нестория; тем менее было надежды на умирение спора без постороннего посредства.

а) Образ соединения Божества и человечества в Эммануиле св. Кирилл обозначил не только « ' », соединение в ипостаси, но и « », соединение физическое, природное, « ». Несторий отказывался понять, что это значит, если не то, что Божество и человечество во Христе слились в одну природу с утратою своих отличительных свойств и притом слились по физической принудительной необходимости. Кирилл совсем этого не требовал. По нему, единение « » указывает только на единение истинное, непризрачное.