Лекции по истории фотографии
Шрифт:
Еще одним фотографом, зачисленным сюрреалистами в их ряды, был открытый Бретоном в конце 1930-х Мануэль Альварес Браво (Manuel 'Alvarez Bravo, 1902–2002).
Важнейшая фигура «мексиканского ренессанса», пионер мексиканской художественной фотографии и главный представитель фотографии Латинской Америки 20 века, Альварес Браво работал (хотя и с перерывами) почти 80 лет – с середины 1920-х до начала 2000-х.
Родился он в Мехико в семье художников и писателей, его отец и дед, помимо прочего, были еще и фотографами-любителями. Детство и юность Альвареса Браво прошли на задворках Мехико в разгар мексиканской революции (1910–1917). В 1908-1914-м он посещает католическую школу, однако в 1915-м, потеряв отца, вынужден пойти работать. Поначалу служит во французской текстильной компании, но уже в 1916 году устраивается на работу в Национальное казначейство, где
В 1923-м Альварес Браво знакомится с выходцем из Германии, фотографом Гуго Бреме (Hugo Brehme, 1882–1954), под влиянием которого в следующем году покупает свою первую камеру и начинает постигать основы фотографии. В это время он перебирается жить в город Оахаку, где в 1925-м получает первую в своей жизни премию на фотографическом конкурсе. В 1928-м Альварес Браво возвращается в столицу, там в 1929-м знакомится с Тиной Модотти. По совету последней он направляет письмо со своими отпечатками Эдварду Уэстону, который, высоко оценив талант молодого автора, поощряет его продолжать занятия фотографией. В 1930-м Модотти, высланная из Мексики, оставляет Альваресу Браво не только свою камеру 8х10 дюймов, но и работу в журнале Mexican Folkways, посвященном культурной истории Мексики. Фотограф снимает для этого издания фрески мексиканских художников-муралистов, игрушки и другие народные ремесленные изделия, делает портреты деятелей культуры. Также в 1930–1931-м он работает оператором у Сергея Эйзенштейна на съемках фильма «Да здравствует Мексика! (Que Vive Mexico!)». Все это время Альварес Браво продолжает службу в казначействе, только в 1932-м окончательно оставляя ее ради профессиональных занятий фотографии. Сменив профессию, Альварес Браво, испытывает финансовые затруднения. В это время он снимает портреты художников и их произведения, в частности работает для муралистов Диего Риверы, Хосе Клементе Ороско и Давида Сикейроса.
В 1933-м фотограф знакомится с Полом Стрэндом, работающим в этот момент над своим фильмом «Волна» (The Wave). Как и многие другие в это время, Альварес Браво пробует себя в качестве кинорежиссера. Его фильм «Теуантепек» (Tehuantepec, 1934) – трагедия, сюжет которой посвящен забастовке рабочих. В 1934-м Браво знакомится с Анри Картье-Брессоном. На следующий год они вдвоем выставляются в Palacio de Bellas Artes в Мехико, а также участвуют в выставке «Manuel Alvarez Bravo, Henri Cartier-Bresson And Walker Evans: Documentary And Anti-Graphic Photographs” в нью-йоркской галерее Джулиана Леви (отсылка к «анти-графическому» у Леви была призвана обозначить, что выставляющиеся фотографы перешли от «нового видения» и формализма уэстоновского типа к новой, менее абстрактной и более вовлеченной в реальную жизнь манере: на этой выставке демонстрируется 32 изображения Браво).
В 1936 году Браво некоторое время преподает в Чикаго, а затем, 1938-1939-м, в Academia de San Carlos (официально называющейся в это время Escuela Cen-tral de Artes Pl'asticas). В 1938, в доме у Диего Риверы, фотограф знакомится с Андре Бретоном. Бретон увлекается его фотографией и использует некоторые снимки в своей статье «Воспоминания о Мексике» (Souvenir du Mexique), публикуемой им в журнале Minotaure. Он также просит Альвареса Браво сделать фотографию для обложки каталога предстоящей в 1940 году сюрреалистической выставки в Galer'ia de Arte Mexicano. Ею становится одна из самых известных фотографий Альвареса Браво “Спящая” (The good Reputation Sleeping, 1939). Однако цензура запрещает публикацию этого снимка, и таким образом “Спящая” не попадает ни на выставку, ни на обложку каталога к ней. Несмотря на то, что Бретон видит в работах Альвареса Браво глубинную связь с сюрреализмом, последний так никогда и не становится членом сюрреалистического движения, ориентируясь скорее на аутентичную мексиканскую культуру со столь важной для нее тематикой эроса, смерти и возрождения.
В 1943–1959 годах Альварес Браво работает фотографом в кинопроизводстве (в частности, в 1957-м на съемках фильма Луиса Бунюэля «Назарин») и авторской фотографией занимается мало. В 1959-м он становится одним из основателей (а также фотографом) издательства Fondo Editorial de la Pl'astica Mexicana,
Только в 1970-х к Альваресу Браво приходит запоздалое признание. До этого его снимки лишь изредка приобретают американские музеи. МоМа впервые это делает в 1942-м (включив впоследствии работы фотографа в выставку Стайхена «Семья человеческая»). Eastman House – в 1957-м (45 работ), Pasadena Art Museum (California) – в 1971-м (63 работы), выставив их затем в своей экспозиции.
Именно со скромной выставки в Пасаденском художественном музее 1971 года понемногу складывается международная репутация фотографа. В том же году этот проект переезжает в нью-йоркский МоМА (где, впрочем, особым вниманием публики не пользуется). А немногим раньше, в 1968-м, ретроспектива фотографа, на которой демонстрируются его работы за 40 лет, устраивается на родине, в Palacio de Bellas Artes. В 1973-м Браво передает коллекцию своих фотографий и камер Национальному институту изящных искусств (INBA, Instituto Nacional de Bellas Artes), а мексиканское правительство закупает 400-его фотографий для архива Музея современного искусства (Museo de Arte Moderno) в Мехико. В 1975-м он получает мексиканскую
Национальную премию в области искусства, а также стипендию Фонда Гуггенхайма. В 1978 ему устраивают выставку в вашингтонской Corcoran Gallery, в 1990-м – в Музее фотографического искусства (Museum of Photographic Arts) Сан-Диего. Это наконец делает Альвареса Браво известной фигурой и позволяет ему в 1997-м вернуться в МоМА с проектом, включающим 175 его работ. В 1984-м Браво получает Премию фонда имени Эрны и Виктора Хассельблад (Erna and Victor Hasselblad Prize, Гетеборг, Швеция), в 1987-м Премию Международного центра фотографии (Master of Photography Prize by the International Center of Photography), Нью-Йорк. И, наконец, в 2001-м в Музее Поля Гетти (J. Paul Getty Museum, Лос-Анджелес) проходит ретроспектива фотографа.
Творчество Альвареса Браво не случайно так привлекает Бретона: в его работах политическая актуальность и метафизика сна, атмосфера революции и фольклорная традиция мексиканской культуры формируют естественный синтез. Альварес Браво, пытавшийся вернуться к национальным корням при помощи воображения, считал фотографию близкой к декорации в импровизированном театре. Карнавалы, цирки, медицинские выставки и ярмарки были для фотографа столь же важным источником вдохновения, как и для его французских современников. Диего Ривера называл его работы глубокой и отвлеченной поэзией, сравнивая их с частицами, становящимися видимыми в луче света. А Октавио Пас (Octavio Paz,1914–1998) называл их “сменяющими друг друга реальностями, мгновениями стабильности», пребывающими на грани исчезновения.
В 1920-е под влиянием Уэстона Альварес Браво снимает клоз-апы архитектуры, натуру и повседневную жизнь, формируя драматические композиции. Затем, с конца десятилетия и до середины 1930-х, витрины, рекламу на зданиях и маленькие бытовые драмы: именно тогда он обретает специфический «мексиканский голос», формирует богатый словарь своей развивающейся эстетики. В его работах появляются древние символы крови, смерти и веры, отражаются парадоксы культуры, повседневность приобретает возвышенный и фантастический характер. В 1940-е у фотографа возникает новый корпус работ – пейзажи, и его новая манера все больше уклоняется от интеллектуализма предыдущих десятилетий. В 1960-1970-х он работает в технике платинотипии, занимается цветной фотографией.
Альварес Браво всегда предпочитал форматные камеры, даже во времена повальной моды на «лейку». Для него характерна любовь к литературным, ассоциативным называниям работ («Самое худшее, что вы можете сделать, это назвать свою фотографию «Без названия», потому что тогда не будет никакого ее отличия от другого изображения. (The worst thing that you can do is to title a photograph ‘Untitled,’ because then it has no differentiation from any other picture…”), много у него и снимков, содержащих особый фотографический юмор, отсылающих к парадоксам процесса визуального восприятия.